Расслабляться было некогда — не написанными оставались еще полкниги. Как выручал теперь этот каторжный труд! Промыслительным было и то, что не было времени принимать «соболезнования», поэтому мало кому я рассказала о поступке Сергея. Пусть остается в памяти народа доброжелательным «кнезем». Те, кто узнали, конечно, возмущались. Но что толку от этого? Я чувствовала, как ужасно должно быть у него теперь на душе. Лишь бы не попал в какую-нибудь передрягу… Бог ему судья.
В глубине души я оставалась с надеждой, что он появится — и именно с деньгами, которые будут позарез нужны в какой-нибудь тяжелой жизненной ситуации. Он как бы взял у меня взаймы… Но постепенно и эта надежда угасла, я почти забыла о нем, лишь продолжала поминать Сергея, которого навсегда вписала в свой синодик.
Прошло лет десять. Моя близкая знакомая, иконописец, отправилась в один из далеких северных русских монастырей — ей позвонили, попросили приехать и взять на реставрацию несколько старых икон; она так и не поняла, кто порекомендовал ее настоятелю.
— И знаешь, кого я там видела? Ни за что не догадаешься… Там твой кнезь обитает, — вернувшись с Севера, доложила она.
— Как? — судорожно сглотнула я подступивший к горлу ком.
— Такой же кнезь, тонкий и стройный, только сильно похудел…
И она рассказала, что он был послушником в монастыре, работал на конюшне. Сначала она не могла понять, почему, завидев ее, парень сразу скрывался с глаз долой. Лицо знакомое — а вспомнить не могла, кто это… Только сев в поезд — поняла, что это Сергей.
— Не может быть, — сто раз повторила я.
— Да почему ж не может! — радостно уговаривала она. — Совершенно закономерная концовка. Ему деваться больше некуда, мир вытолкнул. И будет хорошим монахом, смиренным… Нет ничего тайного, что не стало бы явным, тот случай! Это тебе в утешение…
— Я тебя прошу, позвони настоятелю и узнай, та ли у него фамилия… Может, это не он. Нет, это не он.
Дозвониться удалось месяца через полтора.
— Он это… — передала знакомая ответ игумена. — И представляешь, его постригли неделю назад.
— Слава Тебе, Господи! Значит, покаялся… — выдохнула я и в эту секунду все, до самой последней капельки простила ему.
И вдруг сам собой всплыл перед глазами тот неизвестный монах, которого я увидела в первые секунды явления в нашу коммуналку Сергея. Это было сбывшееся теперь знамение милости Божией. Дивны дела Твои, Господи! Радость обуяла меня ни с чем несравнимая: Серега — инок!
Я рассказала об этом своему духовнику.
— Да… лучше всех кнезь наш устроился. — Священник стал машинально гладить свою бороду, что означало крайнее удивление. — Как ведь, а? А тебе угораздило: всего за две тыщи баксов на всю жизнь молитвенника обрела. Как закручено-то. Вот и попробуй тут не сказать: слава Богу за всё!