От МихАбра в издательстве стонали все, ротация работников происходила каждые два года. Но всегда находились новые соискатели успеха. И издательская машина твердым курсом двигалась в указанном директором направлении.
После каждой книги я тоже хотела уйти от него. Гнет его воли был порой просто невыносим. Но в другом издательстве будет ли лучше? Один мудрый человек сказал мне однажды: сиди на одном месте до тех пор, пока не погонят или станет невыносимо, выжимай из ситуации всё — тогда только и поймешь что-то про жизнь… Гнать меня не гнали, но часто подумывала: невыносимо или можно еще потерпеть? Каторжный литературный труд продолжался. Единственным утешением было высказывание на эту тему знакомого священника: «Зато праздности нет…»
МихАбр любил провести со мной «отеческую» беседу примерно такого содержания.
— Ну как ты живешь? Уму непостижимо. Без мужиков. Без радости. Без денег. Думаешь, потомки поблагодарят? Глупость несусветная. Поверь моему опыту, который, между прочим, вывел тебя, никому не известную дуреху, в люди. А ты что? Красивая девка. Всё киснешь и киснешь. Тьфу, смотреть тошно! — в сердцах плевался МихАбр.
— Да не кисну я… И радуюсь больше, чем вы. По крайней мере, дольше. У меня вечность впереди…
— Понятно! — он махнул рукой, мол, бесполезно разговаривать, много времени у директора издательства отнимаю и начал перебирать какие-то бумажки. — Что с тебя и взять! Наркоманка. Всё пишешь и пишешь… Без этого жить не можешь. Настоящая наркоманка…
— Могу, только зарабатывать деньги по-другому затрудняюсь. Поздняк метаться, как говорят.
— Какие деньги! — МихАбр переходил на ор. — Это ты называешь деньгами?
— Сколько уж платите, — усмехалась я.
— Уж что пишешь… Говорят тебе: пиши дамские романы. Как пирожки пойдут у тебя.
— Да не могу я. Не знаю я этой дамской жизни… Фигню всякую писать…
— А через не могу? — наступал он. — Фигня? Ты не только наркоманка, еще и сильно себе на уме. Как там у вас о гордыне говорится? Смертный грех?
— Как посмотреть… — отбивалась я.
— Найди себе мужика и успокойся. С ума сойдешь со своей религией.
— Это вы с ума сойдете, — выкрикнула я. — У меня еще молитв будете просить.
Метая громы и молнии, МихАбр, чтобы слышно было за стенкой, заорал:
— Пошла вон! С глаз моих долой! И не появляйся больше!
Я знала, что как только он придумает для меня что-нибудь новенькое, вызовет к себе через секретаршу, и к этим разгонам даже привыкла. Хотя, конечно, каждый раз трясло. Бил он по самым больным местам.
И вот этому-то деспоту я решила подарить икону Михаила Архангела. Мысль была наверняка не моя, но внушенная сверху. Несколько дней прошло в раздумьях — как преподнести икону, когда подарить, на каком основании… «Когда» разрешилось в день покупки иконы: позвонила секретарша и вызвала к МихАбру точно в архангельский день. Считай — знак свыше и начинай готовиться к «отеческому» наставлению и какому-нибудь сюрпризу. Если разговор закончится скандалом, то, конечно, икону не получит, а если поговорим по-людски — тогда по обстоятельствам… Основание для подарка? В знак благодарности и признательности, что заметил «девочку с улицы». Правда, в последующие несколько лет жизни в космическом темпе — две-три книги в год — работа была на износ и времени не оставалось ни на что. Но книги-то написаны и изданы, а я поверила в себя. Талант в землю не зарыла — исключительно благодаря ему. Сколько раз я хотела бросить свое писательство, но МихАбр жестко и авторитарно каждый раз умел заставить меня писать и не сойти с дистанции.