И это при всем при том, что якобинцев на данный момент уже в основной массе поотправляли на гильотину! Правда, крайним монтаньяром он все же не был. И многие действия робеспьеровского Конвента считал неверными. А то и дурацкими. В частности, массовый террор. Но — как ни странно — сторонником решительных мер являлся однозначно. Впрочем, сторонниками решительных мер в текущий момент были решительно все — от крестьян и простых горожан, страдающих от произвола революционных властей и шаек дезертиров, рыскающих по стране, до так называемых «неприсягнувших» священников, с оружием в руках боровшихся против воцарившегося безбожного государства… Революция, так ее и разэдак…
Хотя применительно к Наполеону причина была достаточно проста. Будучи по происхождению дворянином, но не аристократом, он своими глазами видел, к чему привела страну монархия. И совсем не хотел возвращения прежних порядков. Бурбоны — вернись они на трон — в полном соответствии с формулировкой «ничего не забыли и ничему не научились» первым делом восстановили бы привычный им старый добрый феодализм. А этого бывший офицер заштатного гарнизона совершенно не хотел. Как не хотело реставрации подавляющее большинство населения Франции. И против чего упорно сражалось. Робеспьер же и монтаньяры просто максимально последовательно и радикально выступали именно против такого поворота дел. Ну и Наполеон за компанию, ага… Черт знает что!..
2
В добавление ко всему наши с Наполеоном личности оказались едва ли не полными противоположностями.
До такой степени, что я даже представить был не в состоянии, как их можно совместить. Уж кто и зачем такое устроил — бог весть. Но я бы этому умельцу с большим удовольствием высказал бы мое отношение к таким экспериментам. Да… Если бы добрался…
У Бонапарта оказался ярко выраженный левополушарный тип мышления. Абстрактно-логический. Чем и объяснялись его математические способности. А я — голимый гуманитарий, из всей математики твердо помнящий только таблицу умножения. То есть как раз — вправо перекошенный (в смысле полушарий). Думается, именно этому обстоятельству я и был обязан наличием «внутреннего голоса» — так сказать, «Наполеона внутри себя». Потому как полного замещения личности при моем здесь возникновении явно не произошло. А вместо этого мы, похоже, получили каждый по полушарию бонапартового мозга. Он — свое левое. А я, соответственно, — правое. Хорошо еще, что командовать парадом досталось мне, а не ему… Хотя и от получившейся конструкции спятить можно было — как два пальца… Сами понимаете, что сделать.