Пишущему дневник Кобре вряд ли известно (ну кто там из информаторов станет так подробно излагать этакие мелочи? Но вот что самое любопытное — и среди настоящих историков этот вопрос, похоже, не всплывал нигде… А может, и всплывал — поскольку я смутно вспоминаю, что где-то что-то вроде бы упоминалось, но всерьез явно не принимается), но дело в том, что в ближайшем окружении Летиции и Карло Бонапарте в тот период действительно был человек калибра де Марбефа, могший положить глаз на отважную красавицу, выступавшую в рядах армии. А она вполне могла отнестись к нему благосклонно (да и Карло тоже). Дело в том, что Паскуале Паоли, по некоторым описаниям, был светлоглаз. Ага… Что называется — за что купил, за то и продаю. И у меня нет оснований считать, что Паоли был там один такой на всю Корсику. Но тем не менее совпадение настораживает. — А. Р.
Я здесь сознательно почти дословно цитирую текст из Кирхейзена (ну с обусловленными сюжетно купюрами и исправлениями), поскольку другого более подробного и одновременно краткого описания данной экспедиции не нашел. — А. Р.
В этом месте в жизнеописаниях Наполеона, сделанных разными авторами, происходит весьма радикальное раздвоение. По версии одних (каковой придерживается и Тарле), Бонапарт после освобождения из-под ареста был вызван в Париж, где получил назначение в Вандею в качестве командира пехотной бригады, от чего решительно отказался и вследствие этого поступка был уволен из армии, провел в Париже весьма тяжелую зиму — существовал впроголодь, обивал пороги в военном министерстве и в приемной у Барраса, но одновременно успевал брать уроки астрономии у Лаланда и фланировать с верным адъютантом Жюно по знакомым — и только уже летом следующего года смог получить место в топографическом отделе военного департамента. По другой версии (приводимой, в частности, высоко оцененным Тарле историком Бонапарта Кирхейзеном), Бонапарт после ареста был восстановлен в прежней должности начальника артиллерии итальянской армии. Участвовал в походе против пьемонтцев (наступление на Дего), готовился к экспедиции по освобождению Корсики и только уже после всего этого в июне (!) 1795 года прибыл в Париж в компании своего брата Луи, адъютанта Жюно и будущего маршала Мармона, пребывавшего тогда тоже в невеликом чине, по причине того, что Конвент решил перевести из итальянской армии на другие фронты слишком большое число скопившихся там корсиканцев (вообще-то у Кирхейзена упоминаются двадцать дивизионных и пятьдесят четыре бригадных генерала — включая и Бонапарта — что и вправду, надо признать, многовато). И только после этого отказался отправляться в Вандею и оказался почти сразу на должности топографа.
Автор, не будучи профессиональным историком, затрудняется сказать, чем вызван такой разнобой среди наполеоновских биографов. Описываемый же в книге вариант биографии был изначально взят из книги Тарле, и только позже автору стал доступен труд Кирхейзена. Поэтому менять что-либо было уже поздно. К великому авторскому сожалению, по этой причине не имеется возможности обыграть в тексте общеизвестную версию Тарле и диаметрально ей противоположную Кирхейзена. — А. Р.
«Люди облаков» по-итальянски nuvoli popolo. Поскольку Наполеон бормотал это себе под нос, неразборчиво, то собеседник вполне мог понять именно так. На самом же деле наш герой произнес нечто вроде: «Nu vot, blin, popali». — А. Р.