Сегодня.
Жужжание не смолкало. Надя вслушивалась в равнодушное немузыкальное звучание, пытаясь догадаться, что же все-таки является источником этого звука. Она не могла понять и чувствовала, как из глубины души поднимается тревога.
«Какие глупости, — одернула себя Надя. — Это деревня, может гудеть пила, косилка… да что угодно».
Она села в кровати, уставилась на занавеску, отлетевшую в сторону от резкого порыва ветра. Надя увидела цветочную клумбу за окном и почувствовала, как дрогнули ее губы. Золотые шары тянулись вверх, а пахло флоксами.
У Клавдии Михайловны все не так, как принято: еще ни у кого не цветут золотые шары, но уже у всех отцвели флоксы. Но ее тетка и сама не простая женщина. Она химик, причем настоящий. Школьной учительницей она стала на пенсии, а до этого работала в Москве, в крупной химической лаборатории. Так что кому как не ей лучше знать, каким образом ускорить цветение или оттянуть его.
Надя спустила ноги на пол и прошлась по охристым крашеным доскам. Похоже, под недреманным оком Клавдии Михайловны и она меняется. «Тоже ускоряется цветение?» — насмешливо спросила себя Надя.
Ерунда, ее цветение уже прошло. Уже и плод есть. Коленька, которого она отправила к родителям за Урал. Но она готова согласиться с тем, что увядание ее, по крайней мере, задерживается. Правда, химия Клавдии Михайловны здесь ни при чем. Хотя… что считать химией…
Надя засмеялась, пригладила руками растрепавшиеся волосы и набросила на себя пестрый казахский халат. Пожалуй, это все, что у нее осталось от жизни в Казахстане. Подарок Марии, подруги, девушки-акына.
Вспомнив о Марии, Надя поежилась. Неужели то, что пела Мария, правда?
— Что вижу, то пою, — кивала Мария, ее черные блестящие и густые, как камыш, волосы падали на лицо.
— Но ты не могла увидеть то, что сейчас пропела, — спорила Надя. — Это нельзя увидеть.
— Я тебе сказала. Пою то, что вижу.
— Но тогда ты видишь не глазами…
Мария пожала плечами.
— Что такое глаза? Они у всех разные…
Надя завязала пояс подаренного халата потуже и вышла из комнаты. Жужжание прекратилось, зато она почувствовала запах кофе. Свежий, горький, крепкий.
Так вот что жужжало, поняла Надя. Клавдия Михайловна молола кофе. Тоже волнуется за нее?
Надя заглянула на кухню.
— Доброе утро, Клавдия Михайловна, — поздоровалась она.
— Надеюсь, — отозвалась та и скомандовала: — Умывайся и возвращайся.
— Я сейчас! — Надя сбежала по ступенькам с крыльца и помчалась к углу огорода. Вода, остывшая за ночь, леденила тело, но Надя стояла под холодными струями, заставляя себя терпеть. Сегодня ей нужна свежая, ясная голова. С утра и до вечера… До позднего вечера. А может и дольше…