Противоядие и снадобья не подействовали, как я и предполагала с самого начала. Наступила глубокая ночь. Я сидела с одной стороны кровати, Гермиона — с другой. Менелай переводил беспокойный взгляд с меня на нее, выражение лица у него было испуганное и покорное в одно и то же время. Мы с Гермионой успокаивали его. Он что-то силился сказать. Я наклонилась к нему как можно ниже.
— Слушаю тебя.
— Елена, — выдохнул он, — прости меня.
— Мне кажется, мы давно простили друг друга. — Я пожала его руку. — Не мучай себя.
— Нет… я должен сказать тебе…
— Я знаю все, мой друг.
— Нет. Это я убил твою священную змею. Тогда, в Трое… Из ненависти. Прости меня. Теперь она отмщена — я умираю от укуса змеи.
— Ты? Сам?
— Точнее, это сделал по моему приказу мой лазутчик. — Он с раскаянием смотрел на меня. — Скажи, что прощаешь меня. Это единственный поступок за всю войну, в котором я раскаиваюсь. Странно оплакивать змею, когда столько людей убито, правда?
— Она была ни в чем не повинна, она не участвовала в войне. Убить ее — преступление.
— Я знал, что это причинит тебе боль.
— Да.
— Скажи, что ты простила меня, Елена. Умоляю тебя. Мне важно услышать это, прежде чем я… умру.
— Мы причинили друг другу много зла, хотя по природе мы не злые люди. Я прощаю тебя. Надеюсь, ты тоже простишь меня за все совершенное зло.
— Ты не делала мне зла… Разве что один раз.
— Но этого раза хватило на всю жизнь, — ответила я и почувствовала, что его рука налилась смертной тяжестью. — Ступай с миром и любовью. Я прощаю тебя.
Он облегченно вздохнул, даже губы сложились в улыбку облегчения. Он сделал выдох, но вдоха не последовало.
Гермиона закричала и упала отцу на грудь. Я встала и закрыла ему глаза. Пусть его сон будет мирным.
— Моя госпожа, пора. — Кто-то коснулся моего плеча. — Уже поздно, пора вставать.
Троя… Я была в Трое… Мой сон…
— Моя госпожа, пора.
Кто-то касается моего плеча.
— Я понимаю, как тебе тяжело, госпожа, но пора вставать, — слышу я голос служанки. — Менелая нужно предать земле. Сегодня день погребения. Прими мои соболезнования, госпожа. Да не покинут тебя силы.
Слезы текут у меня по щекам. Но не Менелая оплакиваю я…
Служанка ласково касается моего плеча.
— Я знаю, как ты скорбишь о нем. И все-таки, госпожа, ты должна… Будь сильной.
Да, я должна. А потом наконец я сделаю то, что действительно должна. И я буду сильной. Я не ведаю больше страха.
Есть место, которое Менелай очень полюбил еще в первые годы нашего супружества. Вершина холма над Евротом, откуда видны Спарта и склоны гор. Обтесанные камни напоминают о том, что некогда царский дворец стоял здесь. В молодости Менелай мечтал снова построить здесь дворец для нас: уж больно хороший вид открывался отсюда. Но его мечта так и не сбылась, лень и привычка к старому дворцу одержали верх. После возвращения из Трои он не вспоминал об этом плане, словно он канул в прошлое вместе с нами прежними. Теперь он будет покоиться здесь. Гробница станет его новым дворцом.