– Уведите его! – приказал Стильванский. – Ничего не понимаю! Этого не может быть!
– Может, еще как может! – взорвался Ардашев. – Вы совершили непростительную небрежность. Несмотря на то, что я предупреждал вас, как следует поступать в случае всевозможных сюрпризов, вы, Куприян Савельевич, не удосужились незамедлительно меня известить. Принявшись за поиски самостоятельно, вы их бездарно провалили. И уже потом, когда ничего нельзя было исправить, вы удосужились протелефонировать мне. Ваша небрежность стоила жизни могильщику. И теперь маховик убийств начинает раскручиваться с новой силой.
Покраснев до цвета клюквы, Стильванский проронил:
– И как мне быть?
– Звоните в полицию и объясняйте то же самое Круше. А я смею откланяться. Супруга купила билеты в мюзик-холл. Боюсь опоздать.
32. «Смертельный пасьянс»
Заезжий комедиант в светлом фланелевом костюме, со следами застарелых пороков на бритом лице смешил зал. Он рассказывал историю о том, как уже немолодые родители отправили в Первопрестольную на женские курсы красавицу-дочь, сущую скромницу, красневшую при виде моложавых корнетов и поручиков, не говоря уже об отважных ротмистрах и мужественных штабс-капитанах. Но несмотря на пылающие розовым огнем щечки, внешне она была холодна и неприступна, как вершина Эльбруса.
– Москва, как известно, – заливался соловьем конферансье, – ни по кому не плачет, слезам не верит и воле не потакает.
Незаметно для публики он исчез за кулисами, и на сцене появилась целомудренная девушка, напоминавшая собой гимназистку старших классов. В ее косу была вплетена шелковая голубая лента. Полилась тихая звучная мелодия – солировала скрипка, а за ней заиграл весь оркестр. Девушка запела известный романс де Бове:
Так ветер лениво играл,
Так робко шептались березы,
Он с листьев на землю ронял
Их яркие, чудные слезы.
Соловушка страстно рыдал
Далеко, далеко в сирени.
К любви он весь мир призывал
Истомленной неги и лени…
Ардашеву стало неинтересно. Сюжет «Порочной курсистки» разнообразием не отличался. «Наверняка первое знакомство с прощелыгой офицером закончится для провинциалки обманом и слезами. Пытаясь успокоить жертву несчастной любви, «сердобольные» подруги-искусительницы введут барышню в круговорот запретных удовольствий, и понесет ее, словно осенний листок, в вихре соблазнов безумной столичной жизни – в этом месте обязательно должен быть канкан, – подумал Клим Пантелеевич. – Постепенно она превратится в содержанку, пойдет по рукам, и, понимая безнравственность окружающего мира, решит покончить с собой – и тут снова без слезливого романса никак не обойтись. И уже в лечебнице в нее влюбится несчастный купец, только что закрывший глаза своей неизлечимо больной супружнице – соседке нашей героини по палате. Короткое ухаживание, страстное объяснение и, наконец, пышная свадьба. Здесь, пожалуй, уместен все тот же канкан! В итоге она превратится в своенравную заносчивую особу и будет доживать свой век по принципу: любая купчиха имеет мужа по закону, офицера для чувств, а кучера для удовольствия!.. Да-с. Скучно-с!»