У полицмейстера загорелись глаза. Завидев свет в конце тоннеля, он откинулся в кресле и нервно забарабанил пальцами по крышке стола.
– Что же вы раньше молчали, Порфирий Васильевич?
– Знаете, я забыл добавить, что его действие на человеческий организм еще мало изучено, хотя в данной ситуации… как бы это лучше выразиться…
– Говорите прямо, Порфирий Васильевич, без экивоков!
– Дело в том, господа, что все зависит от дозы. В нашем случае мы перестарались, и испытуемый скончался. Но тогда у нас не было иного выхода.
– А разве теперь он у нас есть? – лоб полицейского начальника собрался складками, и от переносицы вверх устремились две решительные морщины. Присутствующие молчали.
Первым тишину нарушил Боголепов:
– Хотел бы я посмотреть в глаза тому, кто согласится сделать инъекцию этому бедолаге.
– Ну, не знаю, – пожал плечами служитель прокуратуры, – есть у меня один знакомец – старший фельдшер. Живет бедно, как говорится, на живую нитку; служит в офицерском лазарете. Я поинтересуюсь…
– Вот и ладненько! Вот и нашлось решеньице! – полицмейстер потер от удовольствия руки.
– Не думаю, господа, что это хорошая идея, – проронил Круше. – Да и Стильванский не разрешит.
– Хорошая или плохая – это уже второй вопрос, – махнул рукой полицмейстер. – Главное, остановить преступника! Тут нам не до телячьих нежностей. А что касается Стильванского – вы правы. С ним так просто не договоришься. Видимо, придется подключать тяжелую артиллерию. – Куропятников посмотрел на стоящие в углу часы. – Значит так, давайте завтра, часиков этак в одиннадцать, встретимся у Хлудовской больницы. Вы уж, Порфирий Васильевич, не сочтите за труд, с фельдшером договоритесь. А Куприяна Савельевича я сам предупрежу. Вот на этом, пожалуй, совещание и закончим.
Толпа у стен Хлудовской больницы росла с каждым днем, и это обстоятельство стало действовать на нервы даже всегда выдержанному доктору Стильванскому. Недавно к нему заявились два ходатая разбойничьего вида и потребовали разрешить «паломникам» посещение «Святого Афанасия». За это ушлые «коммерсанты» предложили врачу двадцать процентов от выручки, получаемой ими от продажи «билетов». Он тут же вызвал надзирателей и приказал вышвырнуть наглецов за ворота.
Опытный психиатр стоял у окна кабинета и смотрел на два старых дуба, закрывших ветвями добрую четверть двора. «Скорее всего, их не стали вырубать, еще когда строили больницу, – предположил доктор. – А вообще-то у старых деревьев, как и у людей, есть собственное выражение лица. Не верю я, что они бездушны. Просто мы пока не в силах распознать их язык».