— Это вы, Мария Григорьевна? Тут вами сын интересуется, — и передал Ване трубку. Ваня услышал далёкий голос матери:
— Сыночек мой, беспокоишься милый? Страшно одному дома? Не бойся, сынуля. Мама твоя на работе осталась детали делать. Без них танки на фронт уйти не могут. Понимаешь, сынок?
— Понимаю, — тихо ответил Ваня, до боли сжимая рукою трубку телефона.
— Ну, вот и хорошо. Дяде Серёже хотела сказать, да не успела. Не бойся, будь богатырём, Ванюша. Иди спать. А я завтра вечером домой приду. Там вермишель варёная в тумбочке есть. Разогрей на плитке и ешь. Да, осторожней с плиткой. Ну, иди домой, милый, и я пойду работать.
Ваня держал трубку до тех пор, пока в ней не стало что-то прерывисто и тонко пищать, и тогда он со вздохом повесил трубку на аппарат.
— Ну, что? — спросил его Михайлов.
— Мамка работать осталась, а я домой пойду.
— Пойдём, — согласился Михайлов. — Ты где живёшь?
— Я в двадцать первом доме. А ты?
— А я в пятнадцатом.
— По пути, — заметил Ваня. — Пойдём вместе.
— Поедем, — улыбаясь, предложил Михайлов и подтолкнул Ваню к большому блестящему автомобилю.
— Вася, — сказал он шоферу, — у двадцать первого дома остановись, мальчика высадим.
Машина слегка гудела и неслась по асфальту так быстро, что Ваня не успевал узнавать знакомые места.
— А папа у тебя где? — спросил его Михайлов.
— На войне, — ответил Ваня. — Он богатырь.
— Вон что, — улыбнулся дядя, — кто же тебе это сказал?
— Дядя Серёжа сказал. Он всё знает. И про немца всё знает. Скоро его добьют.
— Кого? Дядю Серёжу?
— Немца, — строго поправил Ваня и добавил: — И ничего-то ты не знаешь!
Михайлов громко засмеялся.
— Вот ты меня и поучишь, хорошо?
Михайлов высадил Ваню из автомобиля, открыл ему его комнату и попрощался:
— Ну, до свидания, Ваня. Спи спокойно. Может быть ещё встретимся. Меня дядей Колей звать, запомнишь?
— Запомню, — пообещал Ваня и, оживившись, быстро заговорил:
— А ты сейчас на улицу выйдешь, так голову задери вверх. Как будто между звёзд поплывёшь. Ох, хорошо!
— Задеру, — согласился Михайлов. — Ну и занятный же ты парень. Прощай!
Ваня закрыл на крючок дверь и, забыв про вермишель, добрался до кровати, постелил её и, нырнув под одеяло, закутался по самые уши. Ему снилось, что мчится он на автомобиле по синей-синей дороге, от одной звезды к другой. Откуда-то материнский голос говорит ему: — «Сынок, мой, Ванюша, будь богатырём». И Ваня крутит руль, и машина несётся к яркой-яркой звезде.
Вечером следующего дня мать пришла домой такая усталая, что даже говорила еле-еле. Попробовала было улыбнуться, да ничего не вышло. Положила тяжёлую руку на голову сыну: «Глупыш, соскучился? Есть хочешь? Сейчас дядя Серёжа придёт, накормит. А я прилягу». И едва дошла до кровати, как уснула. Ваня подошёл и закинул на постель повисшую ногу матери, потом сел рядом на табуретку и стал смотреть на её лицо. Оно было потемневшее, неподвижное, далёкое. И ему страшно стало от ощущения одиночества. Он готов был броситься и разбудить мать. В это время открылась дверь и вошёл дядя Серёжа.