— Спит? — тихо спросил он. — Как не спешил, а она уже тут. Давай, Ваня, кормиться. Герой ты, прямо, герой. Обязательно папке твоему напишу.
Мешая на сковородке вермишель, дядя Серёжа объяснял:
— Понимаешь, невелика сошка, твоя мать, а такого, нашего брата на заводе много тысяч. А вот не поработала бы сутки мать и не ушли бы танки на фронт. Одного сорта винтиков не хватило бы. Вот и вышло, что Марию Шубину весь завод знает. Ты гордись своей матерью.
Ваня только согласно кивал головой, так как рот его был набит до-отказа. А когда сковородка была пуста, Ваня хвастливо сказал:
— А я вчера на машине катался.
— Ишь, ты какой, — мирно произнёс дядя Серёжа. — Завтра гуляем, значит. Приказом по заводу в связи с выполнением производственной программы объявлен выходной день. Вечером в клуб пойдём — мамка твоя и я. Как стахановцев пригласили.
— И я пойду. — уверенно сказал Ваня.
— Ты? — озадаченно произнёс дядя. — Вот, тебе и на! О тебе-то и невдомёк. Куда же тебя деть. В клуб тебе нельзя — туда маленьких не пускают…
— А я не маленький, — начал уверять Ваня, — и плакать не буду.
— Так-то оно так, а всё же мал. Не пустят.
— Пустят, — я им скажу, что я сын мамки, а её весь завод знает.
Дядя Серёжа громко рассмеялся и хлопнул мальчика по спине:
— Ну, такого беспременно пустят. Была не была, пойдём.
В воскресенье вечером Ваня шёл с матерью и дядей Серёжей в клуб. Мария Григорьевна нарядная: в меховом пальто, с муфточкой, на дяде — потёртый ватник, но, не смотря на это, он шёл так важно, будто на нём была енотовая шуба.
В дверях клуба их задержали. Билетёрша категорически заявила, что с детьми нельзя. Дядя Серёжа сердито хмыкнул и постарался доказать, что они идут не с детьми, а с мальцом. Мария Григорьевна растерянно остановилась, закрыв собою проход. Ваня же забыл всё, что хотел сказать в таком случае, и почувствовал как его глазам стало горячо. Сзади раздавались голоса:
— Чего встали?
— Проходите!
— Отойдите в сторону!
— Мальчик, пусти, — и кто-то грубо взял Ваню за плечо и потянул в сторону. Ваня закричал и наотмашь ударил кого-то по руке.
— Что тут такое?
Толпа расступилась и к Ване подошёл высокий человек в кожаном пальто.
— Да, вот мальчишка дерётся, товарищ Михайлов, — ответил мужчина, почёсывая ушибленную руку.
— А, Ваня! — радостно воскликнул Михайлов, — пойдём, пойдём, — и, ухватив его за плечи, почти внёс в клуб.
— Это сын двух богатырей, — сказал он билетёрше. — Проходите, проходите, Мария Григорьевна.
В зале было светло и весело. Ваня сел вместе с матерью, дядей Серёжей и дядей Колей в третьем ряду.