- Но…
- И у меня есть кое-то, чтобы облегчить тебе выбор, - не слушая возражений, Вадим уже привычным жестом провел большим пальцем по её губам и завладел ими.
И что, спрашивается, она должна была выбрать?
Поцелуи, которые он дарил прежде, не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Раньше он играл с ней, подначивал, провоцировал на ответ, а сейчас они словно вросли друг в друга, и огонь в голубых глазах ясно давал понять - игры в прошлом. Ника кожей ощущала его голод и сама желала его так сильно, что потеряло значение всё, кроме этих жалящих поцелуев, которые дарили ей незнакомые ранее ощущения. Её тело пело в предвкушении сладкой разрядки, разум кипел от ожидания долгой ласки, противоречия скрутили в узел и выплеснулись слезами, самыми сладкими в её жизни.
Он взял лицо в ладони и, продолжая осыпать поцелуями, осушил слезы:
- Скажи мне… Попроси меня. Потребуй.
Ника опустилась на диван, утягивая его за собой.Будь что будет, она хочет его, до потемнения в глазах, и ни за что не откажется. А потом подумает, как ей успеть справиться с чем-то, что казалось совсем не важным и не интересным.
- Хочу… - сгорая в огне одурманенных жаждой глаз, прошептала она. - Боже, я так хочу тебя.
Вадим приподнялся, снял с себя футболку, тут же рванул её блузку, обнажая пылающее тело, потом слегка приподнял её, расстегнул крючочки лифчика и, отбросив его в сторону, жадно припал губами к груди. Ника не ожидала такого шквала эмоций от его ласк.Каждое прикосновение горячих губ было подобно разряду молнии, а Вадим был очень щедр на поцелуи, и кажется собирался терзать её ими вечно. Не выдержав сладкой пытки, она застонала, стала извиваться под ним, бессвязно умоляя дать большее прямо сейчас, попыталась взять инициативу и избавить их от остатков одежды.
Вадим поймал её руки и завёл их за голову. Крепкое тело с силой придавило, полностью лишая возможности двигаться.
- Когда-нибудь я позволю тебе, - прикусывая мочку уха, прошептал он, - но сейчас, мой торопливый котенок, я буду делать всё сам.
Глава 12
Вадим умел держать свои обещания. Он сам избавил их от одежды и позволил ей лишь одно - умирать от наслаждения, пока он медленно с упоением ласкал её. Нике уже казалось, что эта пытка никогда не закончится, её стоны превратились в хрипы, а потом и в едва слышные всхлипы, а он, со сводящей ума хищной улыбкой, временами заглядывал в глаза и нашептывал сладкие нежности.
- Не сдерживайся, котёнок, мурлыкай для меня…
О, он мог бы об этом не говорить, потому что никаких других звуков кроме довольного урчания у неё уже не получалось. Хотя, пару раз она смогла выдавить что-то вроде “не торопись”, чтобы совсем скоро потребовать “скорее”.