— Да. Сказала, что я с почты. Принесла заказное письмо.
Вошел Куаньяр с двумя чашками кофе. Пикассо шустро извлек из стола сахар и пластмассовые ложечки, проклиная про себя помощника, ужасно, нестерпимо вонявшего потом. Этот кошмарный запах встречал его в конторе каждое утро на протяжении долгих лет, но сегодня, перед сидящей напротив женщиной, шибал в нос особенно невыносимо. Он кивнул Алисе, предлагая продолжать.
— На самом деле все сразу пошло наперекосяк. Из-за нее. Как бы вам сказать? Она открыла дверь и посмотрела на меня, как будто я… прозрачная. Как будто разглядывала что-то у меня за спиной. Понимаете? Я слегка озверела… Здесь курить можно?
Чуть дрожащей рукой она вытащила из кармана пачку сигарет.
Инспектор встал открыть окно.
— Спасибо, — поблагодарила Алиса, закуривая. — В наше время, если хочешь покурить, приходится мерзнуть, — добавила она с милой улыбкой и подняла глаза к потолку. — Я сказала ей, что я — жена Венсана.
— А разве она вас не знала? — удивился Пикассо.
— Практически нет. Люди ведь живут двойной жизнью. Одна жизнь — на работе. Другая — дома. И потом, она встречается с такой кучей народу… Ну вот, она меня впустила. Не думала я, что будет так легко попасть в гостиную Катрин Херш. Вы ведь о ней слышали?
Пикассо отрицательно покачал головой.
— Ну как же? Она знаменитость. Работает для американских журналов. В общем, сами понимаете…
Пикассо не понимал. Алиса говорила о мире, с представителями которого редко сталкиваешься в полицейском комиссариате. У него в мозгу мелькнул образ мужика в тюрбане, по последней моде туарегов, обсыпанного желтой пылью и с микрофоном в руке. Он давно перестал ненавидеть заманчивые, но недоступные вещи, объясняя это «преимуществами возраста», но тем не менее сразу и без колебаний занял сторону жениной приятельницы — этой самой невысокой блондиночки, живущей на его улице и слушающей «Битлз».
But the fool on the hill sees the sun going down…[1]
Строчка из песни вспыхнула и погасла, как будто фонарик выключили. Алиса снова заговорила, тихо, но быстро, даже как будто весело:
— Я работаю лектором в музее. Элен вам, наверное, рассказывала. Или Ирис…
У Алисы была шестнадцатилетняя дочь Ирис — закадычная подружка дочери Пикассо Жюльетты. Все, что знала одна, немедленно узнавала и другая, а от них — и родители обеих. Пикассо побарабанил пальцами по столу и прочистил горло. Табачная вонь и дух Куаньяра успели выветриться, и он закрыл окно.
— Когда я к ней зашла, у меня и в мыслях не было ничего такого, поверьте, — продолжила Алиса. — Она меня встретила в японском кимоно, очень красивом, из красного шелка. Знаете, женщины придают огромное значение одежде, а красное кимоно — это нечто. Она предложила мне кофе. Потом ей кто-то позвонил, и она с трубкой в руке ушла в глубь коридора. Разговаривала очень тихо.