— Знаешь, Стеф, мне кажется, тебе не стоит появляться с ним на людях. Одно дело — пообедать в каком-нибудь скромном ресторанчике, к примеру, в одном из французских бистро в Вест-Сайде, или сходить на вечеринку к друзьям. Но «21» — это чересчур. Он слишком заметная фигура, как на твой взгляд? Или он надел мой костюм?
— Да, если у тебя были черные кожаные лосины для верховой езды, красная кожаная куртка и серебристая парчовая рубашка, — улыбнулась я.
— Так, попробуем угадать. Версаче, я прав?
— Думаю, что да. Он был очень любезен и даже назначил встречу с твоими друзьями в университетском клубе. Они остановились возле нашего столика, чтобы поздороваться, и он решил, что было бы неплохо пригласить их на ленч за твой счет.
— О, ради всего святого, Стеф! Скажи ему, чтобы он немедленно отменил встречу. Пусть держится подальше от моих клубов. Я прислал его только к тебе. Незачем ему будоражить весь город. Я заберу его обратно и отсоединю у него все провода, если он не утихомирится. — Питер разволновался не на шутку, но это было понятно. Это был необычный день для всех нас, полный неожиданных открытий и откровений.
— Как у тебя дела? — вежливо осведомилась я, надеясь его успокоить.
В эту минуту в кухню, где я разговаривала, прошествовал Поль. Он открыл очередную бутылку шампанского. В «21» он уже опустошил две бутылки и тем не менее продолжал уверять меня, что все его системы настолько хорошо отлажены, что алкоголь на них абсолютно не влияет (хотя совсем недавно он признавался, что прошлой ночью шампанское начисто отшибло у него память). Как бы то ни было, он утверждал, что способен пить хоть всю ночь, нисколько не пьянея. Он явно предпочитал алкоголь пище. Видимо, в его системе произошел какой-то сбой.
— Все в порядке, — ответил Питер. — Жду не дождусь, когда поеду домой. Я так соскучился по тебе. — Он говорил правду: судя по голосу, ему было тоскливо и одиноко.
— Я тоже скучаю по тебе, — заверила я, отпив шампанское из бокала Поля. — С нетерпением ожидаю твоего приезда.
Едва я произнесла эти слова, как тут же пожалела о сказанном. Поль погрустнел, явно обидевшись. Чтобы его приободрить, я послала ему воздушный поцелуй, а он вышел из кухни не оборачиваясь. Я решила, что он ревнует, но ничем не могла ему помочь.
— Ждать осталось недолго, — пообещал Питер. — Только следи, чтобы Поль вел себя пристойно. Я бы хотел, чтобы к моему возвращению ничего не изменилось… и ты не изменилась ко мне.
— Так и будет, — заверила я. Он был виноват во всем, что произошло. Но ведь именно его, Питера, я и любила. По крайней мере так мне казалось.