Как было бы хорошо, если бы все домашние проблемы королевы решались с такой же легкостью! Одной из самых больших неприятностей было поведение принца Уэльского. Теперь юноша был независим и женат; он стряхнул с плеч родительский гнет и начал поступать по своему разумению. Виктория испытывала сильное беспокойство, и худшие ее опасения, похоже, оправдались, когда в 1870 году он выступил свидетелем на бракоразводном процессе. Стало ясно, что наследник трона общается с людьми, которых она совершенно не одобряла. Что же делать? Она пришла к выводу, что виноват не только ее сын — виновато само устройство общества; и она направляет письмо мистеру Дилейну, редактору «Таймс», с просьбой «почаще публиковать статьи о страшной опасности и греховности нездоровой фривольности и легкомыслия во взглядах и образе жизни высших классов». И пять лет спустя мистер Дилейн написал статью именно на эту тему. Впрочем, эффект оказался весьма незначительным.
Ах, если бы только Высшие классы научились жить так, как жила она, в скромности и умеренности, в Балморале! Все чаще и чаще искала она уединения и отдыха в своем горном замке; и дважды в год, весной и осенью, со вздохом облегчения устремляла взор на север, несмотря на робкие протесты министров, которые впустую шептали в королевские уши, что решение государственных вопросов с расстояния в шестьсот миль значительно усложняет работу правительства. Ее фрейлины тоже не слишком радовались переездам, поскольку, особенно в первые дни, длинное путешествие не было свободно от неудобств. Долгие годы королевский консерватизм не позволял продлить железную дорогу до Дисайда, и последний отрезок пути приходилось преодолевать в каретах. Но, в общем-то, и кареты имели свои преимущества; в них, к примеру, можно было легко входить и выходить, что было немаловажно, поскольку королевского поезда долгое время не касались современные усовершенствования, и, когда он медленно полз по вересковым пустошам вдали от всяких платформ, высокородные дамы вынуждены были сходить на землю по качающимся дощатым трапам, ибо единственную складную лестницу приберегали для салона Ее Величества. Во времена кринолинов такие моменты были подчас крайне неудобны; и иногда приходилось вызывать мистера Джонстона, коренастого управляющего Каледонской железной дорогой, которому не раз, в бурю и под проливным дождем, с невероятными трудностями приходилось «подталкивать» — как он сам это описывал — какую-нибудь несчастную леди Бланш или леди Агату в их купе. Но Викторию это не беспокоило. Она лишь стремилась как можно быстрее попасть в свой заколдованный замок, где каждая пядь земли пропитана воспоминаниями, где каждое воспоминание было святым и где жизнь протекала в непрерывной и восхитительной череде совершенно неприметных событий.