Кфир резко обернулся, но никого не увидел. А бывший учитель ничего не слышал, но смотрел с надеждой.
– Нет, ничего не получится! – сказал Кфир. – Мне очень жаль…
Крики раздавались уже под самыми окнами.
– Отдай колдуна!
– Смерть чернокнижнику!
Мар-Самуил стал на колени, сложил руки перед грудью.
– Не выдавай меня им, мой мальчик! – взмолился старик. – Они неблагодарны и не знают жалости! Они меня убьют!
В комнату быстрым шагом вошел начальник стражи Порций. Он был в полном боевом снаряжении – железном шлеме и блестящих доспехах, на поясе висел меч, а в левой руке он держал дротик.
– Возле дома толпа простолюдин, мой господин! – доложил он, приложив правый кулак к сердцу. – Они требуют выдачи какого-то колдуна!
– Мне очень жаль, – повторил Кфир, указал пальцем на старика и, развернувшись, вышел на террасу.
– Кфир, умоляю… Ты же был моим учеником…
Дребезжащий голос оборвался. Твердой рукой Порций рванул чернокнижника за ворот, поставил на ноги и поволок к выходу. Тот обреченно затих.
С веранды Кфир хорошо видел осадившую дом толпу. Она значительно поредела, потому что поджечь хибару беззащитного старого колдуна – это одно, а напасть на жилище всеми уважаемого и богатого человека, лучшего лекаря Ершалаима и родственника секретаря синедриона – совсем другое. К тому же сделать это было совсем непросто: римская декурия[22] сурово сомкнула шеренгу перед домом, отгородилась щитами и ощетинилась длинными копьями, сверкающие острия которых быстро охладили пыл самых горячих голов. По инерции погромщики еще кричали и размахивали палками, но без особого фанатизма: каждый прекрасно понимал, что может сделать десяток римских солдат с безоружной толпой иудеев.
– Авс!
Подчиняясь короткой резкой команде, легионеры сделали шаг, второй… Копья угрожающе надвинулись на погромщиков, толпа попятилась. Вдруг щиты раздвинулись, открывая в охраняемом периметре щель, через которую Порций, словно куль с ненужным тряпьем, выкинул Мар-Самуила. Худое тело беспомощно шлепнулось в мелкую пыль, взметнув едкое желто-красное облачко.
– Ревс!
Шеренга вернулась на прежнее место, оставляя чернокнижника за пределами интересов римской империи.
От вопля злой радости содрогнулись окрестности и с Черной скалы посыпались камни. Толпа бросилась вперед и накрыла немощное тело, как морская волна накрывает тушку мертвой чайки. Палки и колья взлетели вверх и с силой обрушились вниз, принимаясь за свою обычную работу. Толпа вершила справедливость. Кфир не стал смотреть, что будет дальше. Тем более, это и так было ясно.
* * *