и флейте. Все трое были облачены в белые накидки, контрастирующие со смуглой кожей.
– Присаживайся с нами, Кфир, – тихо, чтобы не спугнуть музыку, предложила теща. Эсфирь с улыбкой кивнула и подвинулась, освобождая место.
«Интересно, знают ли они, что Бенцион гнет меня в бараний рог?» – подумал Кфир, покачав головой и проскальзывая мимо – в кабинет.
Бенцион с Ави увлеченно играли в кости.
– Извини мою резкость, отец! – смиренно обратился он к Бен Арифу. – Просто я целый день провел на солнце и перегрелся…
– Я не сержусь, Кфир! – слегка улыбнулся тесть. – Я ждал тебя, чтобы порадовать племянника доброй вестью: Ави, мальчик мой, Кфир благородно согласился передать тебе половину своих наиболее уважаемых пациентов!
– Это кстати, мне уже надоели безденежные оборванцы, – сказал Ави, увлеченно выбрасывая кости.
– Мы отправляемся домой, что-то я переутомился. – Кфир повернулся и вышел из кабинета. Бенцион не пошел его провожать, очевидно, игра с племянником была для него важнее.
А через месяц секретарь синедриона Бенцион Бен Ариф упал с высокой веранды собственного дома и сломал шею.
Ершалаим,
109 год н. э.
– Пусть заходит тот, кто страдает сердцем! – объявил целитель, расправляя складки белого халата. Это был сорокадвухлетний мужчина с круглым лицом и карими глазами, внимательный взгляд мог узнать в нем ученика Кфира по имени Ави. Правда, теперь щеки его отвисали, некогда густые длинные волосы перестали виться и поредели, а на темени образовалась приличная лысина. Зато он отпустил светлую бородку, которая по замыслу должна была придавать ему солидность, но на самом деле выглядела несерьезно и неряшливо.
Ави принимал больных в доме своего отца Эльмуда. Приемную он оборудовал точно так же, как у Кфира, заклинания использовал те, которым научился у Кфира, даже слова и манеры полностью повторяли слова и манеры Учителя. И пациентов ему передал Кфир. Больше того, наиболее сложных больных по-прежнему лечил Кфир. Правда, Ави все реже и реже призывал на помощь своего Учителя, и такая самоуверенность иногда приводила к печальным результатам. И хотя все врачеватели помнили ужасный конец Мар-Самуила, Ави самонадеянно не примерял его пример на себя.
Но сегодня бывший ученик поступил по-другому и после долгого перерыва позвал своего Учителя. Страдающего сердцем звали Мамерк, он владел давильными прессами, на которых отжималось почти все оливковое масло провинции. За исцеление он посулил тысячу золотых динариев – целое состояние, за которое можно было купить стада волов, овец, женщин, и еще на несколько поместий хватило бы. Но Ави не мог облегчить его страданий.