И тоже превратился в статую.
И Кфир окаменел. Время остановилось, он ничего не чувствовал, сердце остановилось, и кровь перестала бежать по жилам.
– Хороший кинжал, Кфир! – сказал прокуратор, на этот раз своим обычным голосом. – Он ведь не иудейский? Я вижу, что он сработан римским мастером…
– Я не разбираюсь в кинжалах, – лекарь с трудом протолкнул слова через пересохшую глотку.
– Зато я хорошо разбираюсь. А ты, Марк?
– Да! – такой звук могла издать расколотая молнией скала.
Братья как по команде повернулись. Публий рассматривал кинжал, а Марк смотрел на Кфира. Пока в его глазах было только недоумение. Но нехорошее недоумение.
– Мы играли этим кинжалом в детстве… Помнишь, Марк?
– Конечно, брат! Однажды ты порезал себе руку, и отец ругал нас обоих…
– Не может быть, – выдавил из себя Кфир. – Наверное, то был похожий кинжал…
– Да, похожие кинжалы бывают. Но к каждому оружейник делает свои ножны, – медленно и зловеще проговорил прокуратор. – Когда мерзкий раб, которого я бы четвертовал, если бы он попался мне в руки, когда эта проклятая тварь отравила моего отца и убила его друга, я взял ножны и повесил на шею в качестве талисмана. И никогда с ними не расставался. Они и сейчас со мной!
Пухлая, поросшая волосами рука с широким запястьем нырнула под тунику и извлекла изящные ножны, украшенные красными рубинами.
– Кинжал никогда не входит в чужие ножны, только в свои! Смотри, Кфир…
Обоюдоострый клинок скользнул в позолоченное устье и провалился вниз до упора, витая рукоять составила единое целое с ножнами.
– Как видишь, я не ошибся. Именно этим кинжалом мы играли в детстве.
В зал вошли Варения и Цецилия. Они подошли к братьям и изумленно уставились на бесспорную улику.
– Это кинжал моего мужа! – воскликнула Варения. – Где вы его взяли?
– Нашли у нашего лекаря, – улыбнулся Марк, обнажая крепкие белые зубы. Так оскаливается волк перед тем, как вцепиться в горло жертве.
– Откуда он у тебя? – взгляд черных глаз Варении впился в Кфира, словно отравленная стрела.
А Цецилия бросилась к столу, порылась там и с криком подняла над головой перстень с львиной мордой.
– Смотрите! И это отцовский!
Испепеляющие взгляды двух мужчин и двух женщин сосредоточились на Кфире. Он был готов превратиться в горстку пепла, но не мог. Поэтому приходилось оставаться в своем обличье и отвечать на вопросы, которые не имеют ответа. Во всяком случае, того, который можно дать семье отравленного им преторианца.
– Тебе лучше объясниться, лекарь! – ужасным голосом произнес Публий. – Откуда у тебя эти вещи?!
И тут в голове мелькнула спасительная мысль.