Конечно, за одиннадцать лет породу не выведешь. Минимум – сорок. Но сейчас Аверин имел знания посерьезней, чем сельский «слонорез», а кроме того, по-прежнему с первого взгляда на собаку мог сказать, кого и с кем надо скрещивать, чтобы на выходе получить оптимальное потомство. И тех псов, что сейчас росли в лагерном питомнике, уже можно было назвать предпородой, поскольку основные желаемые черты просматривались вполне ощутимо. А отдельные экземпляры, такие, как Коно или Ленг, оценивались Огневолком как эталоны конечной цели. Кроме отличных физических данных «эталоны» выделялись таким умом, что сам Аверин на полном серьезе считал их разумными. Или хотя бы полуразумными. Впрочем, Евгений был изначально убежден, что собаки значительно умнее людей…
Большая часть лежанок пустовала, их обитатели были на работе. У каждого пса свой «хозяин», с которым он работает. При этом собаки прекрасно отличали всех своих от чужаков. Не только лагерных, но и маргузорских или рудничных песики не тронули бы, и приказ могли выполнить, если он не противоречил воле хозяина и кодексу собачьей чести. Что таковой негласный документ существует, Огневолк не сомневался. И даже примерно представлял, что в нем записано. Чужим пришлось бы хуже. Можно без «бы». Процент разведчиков Ахмадова, павших от клыков «карашайтанов», не сильно уступал показателям «кутрубов и гуль-евонов» и неизменно рос.
Днем в питомнике оставались только больные и старые псы да беременные дамы с кормящими матерями.
Пройдя через взрослую часть питомника, Евгений добрался и до «площадки молодняка». Большая часть добровольных помощников крутилась именно здесь. Огневолк усмехнулся. «Добровольность», насколько он знал, была не совсем искренней, Санька на своих разводах включала работы в питомнике в общий перечень, но как приз отличившимся. Само собой, за это направление боролись.
Осмотрел щенков. Отогнал от несчастной Жульки детей, затормошивших щенка до потери ориентации (заволнуешься здесь!), пощупал живот Ветерку – тоже ничего страшного, переел песик, раздал ценные указания и отправился на совет.
Дикие Земли. Где-то между Ишимом, Тюменью и Курганом
– Хреновые из нас саперы, – произнес Сундуков, обозревая результат бурной двухдневной деятельности всех трех групп.
Мостик действительно был не самый красивый. Зато надежный. Сбитый из стволов вековых сосен, диаметром под полметра в комле и стянутый для большего усиления толстыми веревками. На веревках настоял Борис, ссылаясь на мнение брата. На вопрос, что именно тот говорил, последовал железный ответ: