Завхоз хлебнул водки и полез шуровать в подземелье.
Племянник стылым вопросительным взглядом уставился на Сенчука, но тот лишь отмахнулся — вальяжно и многозначительно.
Единственное, что обнаружилось в затхлой почве подвала, — огрызок лезвия древнего меча и пара глиняных черепков.
Ценности из сундука перегрузили в холщовый мешок и, подняв его, племянник крякнул уважительно:
— Пятьдесят килограмм, как есть, бля…
— Бо–ольше! — озабоченно протянул завхоз.
— Взвесим! — подытожил Сенчук.
Обратно возвращались берегом реки, поочередно меняя друг друга в переноске драгоценного груза.
У заводи, помогая завхозу взгрузить мешок на плечо, Сенчук нанес старику выверенный удар ребром ладони в основание черепа.
Покосившись на упавшее в старую прошлогоднюю траву тело, перевел бесстрастный взор на топтавшегося на месте племянничка, пугливо озиравшегося по сторонам. Сказал ровным голосом, поддергивая под пах отвороты болотных сапог:
— Чем дальше в лес, тем третий лишний. Ну‑ка, подсоби…
Они подволокли тело к берегу, заполоненному подмытыми остатками треснувших льдин, и, опустив голову жертвы в воду,
Сенчук деловито скомандовал:
— Быстро! Лодку!
— Ключи от замка на причале… дома лежат… — стуча зубами, выдавил из себя бледный до зелени участковый.
— У меня в кармане твои ключи, куриная ты голова! — успокоил его Сенчук. — И хватит трястись как запойному, труса праздновать, главное дело сделано, а со мной не пропадешь, все учтено, как грехи наши у дьявола в бухгалтерии. Я сейчас в монастырь, все там приберу честь по чести, заколочу доски, а ты покойничка притопи и здесь меня карауль, как девка кавалера своего ненаглядного у плетня лучшей подруги…
Через час они плыли на веслах, бороздя грузилом глубину. Нащупав сеть, комом выдернули ее из воды, даже не пытаясь достать из ячей десяток застрявших в ней подлещиков, затем краем сети опутали тело убитого и спустили в воду.
Племянник, глядя на поднимающиеся из глубины черные пузыри, вдруг встрепенулся, словно обожженный какой‑то горячечной мыслью, но тут же, хрипя, сраженный тем же свинцовым ударом, кулем повалился в ледяную купель.
Сенчук, выждав несколько минут, выдернул весла, бросив их в воду, затем скинул с себя сапоги и телогрейку. Стиснув зубы, перелез через борт в обваривший его холод.
Лодку ему удалось перевернуть на диво легко.
Затем, лавируя между плавающими льдинами, он поплыл к чернеющим на берегу узловатым ветлам.
Не чувствуя одеревеневшего тела, дошел до мешка, подволок его к заводи, опустив на полутораметровую глубину в стынь стоялой воды.