Это был ее способ признать, что его участие в работе «Крессуэлл и Грейвз» не прекратится в результате его связи с ней.
Изабелл склонилась к карте, и Фиц заметил седой волос в ее черных, как вороново крыло, волосах. Когда-то очень давно она сказала ему, что раз ее матери приходится красить волосы в свои тридцать с небольшим, она скорее всего тоже преждевременно поседеет. Они тогда шутили, что когда это случится, он будет называть ее бабуля, а она его — сынок.
Сердце его наполнилось болезненной нежностью. Он так хотел, чтобы она была счастлива. Чтобы снова стала живой и бесстрашной, а не этой бледной тенью себя прежней, уподобившейся брошенному на волю волн судну, отчаянно мечущемуся в поисках якоря.
Но мог ли мужчина, слишком часто думающий о другой женщине, стать ей надежным спутником на пути к светлому будущему?
За воротами ее дома Фиц отослал свою карету и пошел пешком. Не было никаких сомнений, какой выбор он сам бы предпочел. Каждой клеточкой своего существа он стремился к Милли. Но это означало поставить свое личное счастье выше счастья Изабелл.
Как бы сильно она ни страдала восемь лет назад, она не могла винить его в этом. На этот раз не было никаких внешних сил, противодействующих ее желаниям. Только перемены, произошедшие за эти годы. Он — женатый человек, она — вдова с двумя детьми.
Да, он теперь уже не мальчик и не юноша. У него есть жена, которую он полюбил и о которой заботился.
Но не слишком ли это эгоистично — стараться удержать то, что он имеет, когда Изабелл так нуждается в нем? Вправе ли он снова разрушить ее мечты?
Фиц так и не нашел ответа, когда вернулся в свой дом. Коббл сообщил ему, что отчет, который он ждал от «Крессуэлл и Грейвз», получен. Он сел за письменный стол в кабинете, начал читать отчет, но не понимал ни слова. Спустя четверть часа бросил отчет, поднялся из-за стола и подошел к каминной полке.
Элис находилась на своем месте. Фиц смотрел на нее, словно надеялся получить ответ. Ведь, она была рядом с ним в самые трудные моменты его жизни. Но она, обретшая вечный покой, больше не могла ему помочь. Он вздохнул, поднял стеклянный колпак, прикрывавший ее, и погладил Элис по спинке.
— Она мягкая? — послышался голос Милли за его спиной.
Фиц замер — он почти не решался обернуться. Но все же повернулся кругом. Она стояла на том самом месте, где он овладел ею. Жар охватил его с ног до головы.
— Вы никогда не дотрагивались до нее?
Милли покачала головой. Конечно, он ведь никогда не предлагал ей подержать Элис, когда та была жива. А Милли не из тех, кто позволил бы себе вольности только потому, что теперь соня была мертва.