Судьба
1888 год
Это была любовь с первого взгляда. Конечно, тут не было ничего предосудительного. Но Миллисент Грейвз растили вовсе не для того, чтобы она вообще влюблялась, тем более так поспешно и безоглядно.
Она была единственным выжившем ребенком весьма состоятельного предпринимателя, занимавшегося производством консервированных продуктов и прочих заготовляемых впрок припасов. И задолго до того, как она начала разбираться в подобных вещах, было решено, что она непременно выгодно выйдет замуж, соединив солидное состояние их семьи с каким-нибудь благородным титулом.
Поэтому детство Миллисент протекало в бесконечных уроках. Музыка, рисование, каллиграфия, риторика, хорошие манеры и, если оставалось время, современные языки. В десять лет она успешно спускалась по длинной лестнице с тремя книгами на голове. К двенадцати она умела часами обмениваться любезностями на французском, итальянском и немецком. А в день своего четырнадцатилетия Милли, не будучи музыкально одаренной от рождения, одолела наконец «Двенадцать трансцендентных этюдов» Листа исключительно благодаря упорному труду и непреклонной решимости.
В том же самом году отец ее пришел к заключению, что дочь нельзя назвать ослепительной красавицей, если вообще слово «красавица» к ней применимо, и начал подыскивать ей высокородного жениха, достаточно отчаявшегося, чтобы жениться на девушке, семья которой разбогатела — помилуй Бог! — на консервированных сардинах.
Поиски подошли к концу спустя двадцать месяцев. Мистер Грейвз не испытывал особого восторга от своего выбора, поскольку граф, согласившийся взять в жены его дочь в обмен на ее деньги, имел титул не слишком древний и не особенно прославленный. Однако позорное пятно, связанное с консервированием сардин, являлось столь отягчающим обстоятельством, что даже этот захудалый граф потребовал у мистера Грейвза все, что тот имел. До последнего пенни.
А затем, после долгих месяцев обсуждений и торга, после того как брачный договор был в конечном итоге согласован и подписан, граф имел неосмотрительность отойти в мир иной в возрасте тридцати трех лет, что было с его стороны крайне эгоистично. Или, вернее, мистер Грейвз расценил его смерть как оскорбительную бестактность. Милли, уединившись в своей комнате, горько рыдала.
Она видела графа всего два раза, и ее не привел в восторг ни его вялый, болезненный вид, ни вздорный характер. Но ведь он, с другой стороны, тоже не имел выбора. Поместье перешло к нему в ужасном состоянии. Его ухищрения улучшить положение дел мало что смогли изменить. А когда он пытался заполучить наследницу более благородного происхождения, ему всякий раз отказывали. Скорее всего по причине его непритязательной внешности и не слишком изысканных манер.
