Он подошел и протянул руку.
— Мистер Сазерленд?
Пожилой человек буркнул в ответ:
— Угу.
И энергично пожал Хауэллу руку.
— Я Джон Хауэлл. Брат моей жены, Денхем Уайт, предложил мне на некоторое время свой домик и посоветовал заглянуть к вам и познакомиться.
Сазерленд посмотрел на тяжело груженый фургон.
— Выглядит, словно вы промышляете квартирными кражами, мистер Хауэлл.
— Да, думаю, похоже на то, — согласился Хауэлл. — Я пробуду здесь около трех месяцев и не хотел бы лишний раз мотаться в Атланту. — Он кивнул в сторону озера. — До чего красиво! Я слышал, что это ваша работа.
— Моя, — признал Сазерленд без ложной скромности, — сам Господь не сделал бы лучше.
Однако Хауэллу показалось, что собственные достижения не доставляют Сазерленду особой радости.
— Я люблю, когда приезжающие сюда люди участвуют в сохранении того, что уже создано.
Хауэлл улыбнулся.
— О, я не собираюсь тут ничего менять.
— Вы с севера? — поинтересовался Сазерленд.
— Нет, сэр. Я родом из Северной Каролины, из Чепел-Хилла. А произношение испортил, мотаясь по всей стране.
Черт, с какой стати он оправдывается перед старикашкой?
— Я знал вашего тестя. На редкость добрый был человек.
Хауэлл кивнул.
— Да, я слышал. Он умер до того, как я встретился с моей женой.
Вообще-то Хауэллу не приходилось слышать о доброте своего тестя. Денхем Уайт-старший слыл безжалостным пиратом, даже у его собственных детей не нашлось для него доброго слова. Хауэлл решил, что назвать покойного тестя «добрым человеком» мог только человек того же типа.
— Рад был с вами встретиться, сэр, — с этими словами Хауэлл собрался вернуться к машине. Но оказывается, ему еще не дали соизволения откланяться.
— Вы, по-моему, репортер, — глядя сквозь Хауэлла, произнес Сазерленд. — И что вы думаете написать о наших краях?
— Нет, сэр, я не работаю в газете уже несколько лет. Теперь я свободный художник, именно поэтому и приехал сюда. Хочу поработать над книгой.
— О чем же ваша книга? Что-нибудь на местном материале?
Хауэлл был слегка ошарашен растущей враждебностью Сазерленда.
— Что вы, сэр… Это роман. Я не готов обсуждать… мои планы… Суеверие, знаете ли…
Какое-то время Сазерленд молча смотрел на Хауэлла. А потом сказал:
— У нас тут и так слишком много суеверий… Счастливо!
Он резко повернулся и зашагал к дому.
Глядя вслед удаляющемуся Сазерленду, Хауэлл подумал, что обычно репортеров не любят те, кому есть что скрывать. Этому его научил жизненный опыт. Но тут же он постарался отогнать от себя эту мысль. Не для репортажей он сюда приехал, у него есть другая работа.
Хауэлл медленно ехал по чистенькому, явно процветающему городку с обычным для таких местечек в Джорджии набором магазинов и контор. Впрочем, в городке было и своеобразие. Деловые кварталы, как правило, не радовали глаз: магазины и офисы строились по потребности, без плана: если у кого-то из хозяев был вкус, то у его соседа обычно вкуса не наблюдалось, и он возводил нечто безликое, а порой и безлико-безобразное. Но главная улица, похоже, была построена по какому-то одному проекту. Здания были выдержаны в едином стиле, не было кричащих вывесок и неоновой рекламы: более того, все вывески были написаны одним шрифтом. Вдоль улицы стояли старомодные газовые фонари, старики грелись на солнышке, сидя на парковых скамейках.