– Нас просили рассказать о своей жизни, – рассказывал Виктор, – а я никогда не делал этого публично. Мне всегда было трудно доверять людям.
Трудности с доверием Виктор приписывал сложному детству, проведенному на американском Юге. Сначала он делился только «очищенным» вариантом своей истории. Рассказал, что его родители развелись до его рождения. В детстве он не знал своего отца, наркодилера и сутенера, и считал отцом своего первого отчима. А потом его мать разводилась и снова выходила замуж шесть раз! В доме царил настоящий хаос. Из-за беспорядочной жизни матери Виктор сменил 14 школ и к выпуску успел пожить в 17 домах.
Когда Виктор закончил, друг сказал ему:
– А теперь расскажи всю свою историю.
Виктор занервничал.
– Они смотрели на меня, словно подозревали в чем-то, – вспоминал он.
Он переспросил, что они имеют в виду. И друг ответил:
– Невозможно пережить такое – и этим ограничиться.
Виктор знал, что он небезразличен этим людям. Они хотели знать о его жизни все.
– И тут истина буквально хлынула из меня! Я рассказал такое, о чем никогда и никому не говорил, даже жене.
Тот вечер стал началом долгого периода откровения, воссоединения с самим собой и – исцеления.
– Потребовалось несколько лет, чтобы полностью ошкурить луковицу и примириться с тем, что происходило со мной, – говорит он.
Виктор подавлял ужасные воспоминания детства – в том числе и то, что он называл «недоказуемым»: случаи насилия без свидетелей. Такая недоказуемость всегда ужасно мучает жертв. Один из отчимов мучил его, пытался утопить и приставлял к его голове пистолет. С 3 до 7 лет он подвергался сексуальному и физическому насилию. Как-то раз его забыли в промышленном холодильнике. Он выжил только потому, что родные «нашли и отогрели его».
Как у большинства жертв, перенесенные страдания переросли в сильнейший гнев. Удивительно, но Виктору удалось даже придать позитивное направление этому гневу, сделать успешную военную карьеру и найти занятие себе по душе. И все же полностью справиться со своей болью ему не удавалось.
Он обращался к психотерапевтам, и врачи говорили ему, что все физические симптомы – нервный тик и легкая форма синдрома Турретта – связаны с посттравматическим стрессовым расстройством, характерным для жертв детского насилия. Один психиатр даже сказал, что пережитые им ужасы повредили его мозг, и он уже не сможет функционировать нормально.
Виктору помогли не только психиатры, но и твердая вера. Он научился справляться с болезненными воспоминаниями. Со временем он рассказал о своем детстве и о пути к вере. Ему удалось найти очень восприимчивых собеседников – все эти люди пережили насилие в детстве, были членами молодежных группировок, отсидели в тюрьмах, жили в приемных семьях или боролись с наркотической зависимостью. Сначала Виктор пробуждал их интерес демонстрацией приемов боевых искусств. Он шутливо говорил: