— А я думаю, что вы — самая необыкновенная юная леди из всех, что я встречал, — с восхищением сказал герцог.
— Что же, милорд…
— Вам не кажется, что вы могли бы звать меня Марк? — спросил он. — Не при вашем отце, конечно, потому что это подстегнет его ожидания. Но когда мы одни.
— Ладно, а вы можете называть меня Ровена. На тех же условиях. Я просто хотела сказать, что вам не помешает познакомиться с несколькими девушками, которые не стоят у вас на пороге, ожидая приглашения войти.
— У меня на пороге стоит только один человек, — сказал герцог. — Это ваш отец. Я не дурак и понимаю, что он пытается впечатлить меня своим богатством.
— Другими словами, он искушает вас, — сказала Ровена. — Полагаю, многих из ваших друзей тоже искушали. Думаю, все родители начинают сезон в надежде, что их дети сочетаются браком необыкновенно удачно: получат титул или богатство. Как вы сказали: «Более предпочтительно, конечно, и то, и другое. Но сгодится и что-нибудь одно». Большинство из них наверняка глубоко разочаровываются, когда наступает июль и сезон заканчивается.
— Нельзя быть такими алчными, — сказал герцог. — Деньги — это еще не все в жизни, хотя большинство людей думают именно так. Нельзя купить любовь за звонкую монету.
— Конечно, нельзя, — согласилась Ровена. — Любовь идет от сердца или, как говорят русские, «от сердца и души».
— Похоже, вы глубоко размышляли над этим, — сказал герцог. — И абсолютно правы.
— Но мы должны с осторожностью объяснять свою идею другим, — задумчиво проговорила Ровена. — Я скажу девушкам, что это просто шанс насладиться свободой и обществом сверстников.
Герцог улыбнулся.
— Тогда они, безусловно, примут ваше приглашение.
— Нет, ваше приглашение, — поправила его Ровена. — Не путайте, это ваш круиз, и именно так мы должны говорить всем.
— Но почему он должен быть моим, а не вашим?
— Потому что все должно выглядеть добропорядочным.
Герцог саркастически поднял бровь, что немного встревожило Ровену.
— Вы сомневаетесь в своих нравах, Ровена?
— Мне девятнадцать, — с достоинством ответила она. — В таком возрасте еще рано говорить о добропорядочности в том смысле, который я имею в виду.
— Ах, вы говорите о ней как о чинности, занудной чопорности?
— Да. Вы ведь гораздо старше меня…
— Мне тридцать лет, — поджав губы, сказал герцог. — Не такая уж большая разница.
— Но достаточная, чтобы выглядеть добропорядочным…
— Чопорным занудой.
— Но нам как раз и нужно немного чопорности, — сказала Ровена, недоумевая, почему герцог вдруг стал таким несговорчивым. — У вас на висках даже есть несколько седых волосков.