Дик и Стэн мало были похожи друг с другом, Стэн был в мать, но, глядя на Дика, Джастина всегда видела Стэна.
— Идите к нам, — позвала она его. — Я уговорила маму угостить меня коньяком, составьте нам компанию.
— Ну разве только на полчаса. Я ведь только Дженни завез домой, мне надо ехать к Бобу, мы сегодня перегоняли с ним овец.
— Иди, Дик, — позвала его и Мэгги, — поешь хотя бы. Ты почему-то не приезжал сегодня обедать.
Она сбегала в дом и принесла Дику поесть. Пока Дик ел, Мэгги заботливо ухаживала за ним, пододвигала блюда, подкладывала лучшие кусочки.
— И что же вы празднуете, милые дамы? — поинтересовался Дик. — О чем разговор, если не секрет?
— О жизни, — весело доложила Джастина.
— Я сказала Джастине, что мы с тобой собираемся купить свою ферму и переехать из Дрохеды, — сказала Мэгги, стараясь сделать Дику приятное.
— А мне очень нравится в Дрохеде, — сообщила Дженнифер. — И я здесь, пожалуй, останусь пожить. Ты не возражаешь, мама?
— Нет, не возражаю, — засмеялась Джастина. — В детстве мне тоже здесь нравилось, но потом я уехала отсюда и, по правде говоря, не жалею, хотя иногда меня и тянет сюда.
— Ты правильно сделала, что уехала. Иначе тебе пришлось бы играть в нашей любительской труппе, а мне — каждый раз выслушивать от соседок их глупую болтовню о том, что они увидели вчера на спектакле, — сказала Мэгги.
Что это такое, Джастине не нужно было рассказывать. Она прекрасно помнила эти нудные посиделки, когда за чашкой чая со сладкими булочками эти пожилые матроны щебетали:
— Как вы любезны, благодарю вас, передайте мне еще смородиновое повидло.
— Мы пришли насчет этой лотереи. Вы знаете, благотворительность в последнее время совсем позабыта.
— Как же, как же.
— О, нам некогда сидеть. Нужно еще побывать в нескольких домах.
— Ну что вы, я вас не отпущу без чая и булочек.
— А вы видели вчера водевиль?
— О, это было просто великолепно. Я так смеялась, так смеялась, хотя мне совершенно не понравилась исполнительница главной роли.
— А вы знаете, она расстегивает лиф и распускает волосы. Весь эффект у нее именно в этом. Вы заметили, что она делала то же самое и в предыдущей пьесе?
— Говорят, она что-то принимает, чтобы поддерживать этот странный цвет лица.
— Нет, нет, она зелена от рождения.
— Но у нее все движения рассчитаны, она совершенно не полагается на импровизацию.
— Может быть, потому, что она совершенно не умеет импровизировать?
— Ха-ха-ха. Интересно, как долго она искала свой сценический образ.
— Да, она умирает с таким реализмом. Она хватается за грудь — вот так! — запрокидывает голову, лицо ее зеленеет. Потрясающее впечатление.