Нынешнее утро выдалось ветреным и дождливым. Так рано в ее памяти осень еще не начиналась. Вечернее письмо Джастины, ссора с Диком обострились каким-то общим ощущением тревоги.
Мэгги вышла в сад. На дорожке, усыпанной после вчерашнего ненастья упавшими сливами, были видны следы, выделявшиеся раздавленными плодами. Сердце сдавило как тисками. «Что это со мной? — подумала она. — Что со мной происходит? Почему же мне так плохо? Господи! Помоги же мне чем-нибудь!»
Мэгги с трудом сдерживалась от желания разрыдаться. Такого состояния тревоги, душевного опустошения и дискомфорта она не ощущала очень давно. Даже тогда в церкви, когда Люк О'Нил своим появлением перед алтарем потряс ее и всех присутствующих до обморочного состояния, даже тогда она не ощущала такой безысходности.
Она подошла к стоящему в глубине сада, почему-то не убранному шезлонгу и опустилась в него. Перед глазами качались тяжелые, перегруженные плодами ветви сливы. Сливовый сад всегда вызывал у нее два диаметрально противоположных чувства: ощущение свежести и молодости в своем весеннем цветении, ощущение тяжести и бренности земной в своем осеннем плодородии. Мэгги остановила взгляд на большой желтой сливе. Перезрелый плод раскачивался под осенним ветром, чуть задевая уже пожелтевшие листья. Капли дождя, как маленькие слезинки, сверкали под чуть пробивающимся осенним солнцем. «Как на коже умывающегося ребенка», — подумала она.
— Джастина!
Как крик ее пронзила мысль о беде. Перед глазами сменились картины маленького ребенка в ванночке перед вечерним кормлением и страшные, запекшиеся губы Джастины в те страшные дни, которые неожиданно из глубин памяти выплыли в это осеннее холодное утро.
Мэгги почувствовала, что все, что в последние часы тяготило ее: ссора с Диком, письмо Джастины, этот стук веток в окно, завывание ветра, эта тревожная ночь, — все это просто реакция сознания на выплывающие из глубин памяти воспоминания тех дней. Господи, неужели все эти воспоминания опять омрачат ее покой, опять окунут ее в тот водоворот страданий и тревог, которые тогда за короткое время опустошили ее душу до дна?
«Да полно, все давно прошло, Джастина сейчас в Лондоне, — подумала она, — это было так давно, что даже это воспоминание, пронизывающее меня, словно старая ржавая игла, воспринимается мной сейчас как услышанная от кого-то старая история».
Мэгги забралась поглубже в шезлонг и, вытянув ноги, откинув голову, попыталась успокоить свои мысли, не спеша выстраивая перед собой картины воспоминаний.
