Раздался звонок входной двери, Олег резко встал со стула и направился к ней. Посмотрев в глазок, поворотами ключе открыл дверь. Вошла его мать. Это была пожилая седовласая с тонким лицом женщина в сарафане синего цвета с изображенными огромными белыми цветами.
- Здравствуйте, Оля, Дима, - тихим старческим голосом поздоровалась она.
- Маааааам, - стыдяще протянул он.
- Ой, - осеклась она. – Олег, Диметра…
- Здравствуйте, Лариса Николаевна, - узнала в ней мать Олега Диметра.
В ее руке были два пакета, взяв их, она направилась на кухню, рассматривая обои. Тут же она поставила пакеты на пол и принялась читать. Дело в том, что практически все обои, двери, оконные рамы, батареи, трубы были исписаны стихами. Хотя их и было легко отличить (у Диметры это были строгие четверостишья, а у Олега тексты песен), они все равно ставили дату в конце каждого стиха и буквы «О» или «Д». Ни на одной стене практически и не было «живого» места.
- Когда-нибудь вашу квартиру превратят в музей, – тихо, размеренно и восхищенно проговорила мать Олега.
Олег засмеялся, Диметра покраснела.
- Проходи на кухню, мам, – уже более доброжелательным тоном предложил он.
Она пошла мыть руки, а Олег взял сумки и перенес их на кухню.
- Я тут водочки привезла, блинчиков, - доставала она содержимое пакетов на стол.
Диметра достала Мартини Бьянко из холодильника.
Далее все пили, не стукаясь и все происходило в мрачно-серых тоннах.
- Пусть земля ему будет пухом, - проговорили практически все трое в один голос перед следующей рюмкой.
Мать Олега все время вспоминала каким хорошим был его отец. Олег иногда соглашался, но чаще припоминал негативные моменты как она бесилась, видя его пьяным. Потом они выпили еще по рюмке и она начала собираться домой. Олега всегда удивлял интерес матери к их писанине на стене. Да-да, Олег и Диметра никогда не считали свои стихи, писаные на обоях, чем-то важным и талантливым, «каракули», «бред» - обычно так они их характеризовали, отчасти конечно справедливо. Почерк Олега был ровным и округлым, что-то можно было прочесть, а на Диметру он говорил «как курица левой лапой». Диметра не обижалась т.к. сама-то она свои стихи могла прочесть.
- Интересные у тебя стихи, Дима, - бегло сказала Лариса Николаевна и, попрощавшись, открыла дверь.
- До свидания, - ошарашено попрощалась Диметра с сильным удивлением тому, как она разобрала почерк.
Олег повернул оба ключа на два оборота, старательно заперев дверь. Подошел в ней, обнял, сомкнув руки на ее талии, их губы приоткрылись для поцелуя. Олег с пламенными от страсти глазами прижал ее к себе и их губы слились в поцелуе, сначала медленном, потом диком и страстном. Казалось, они в порыве страсти разорвут друг друга! Громкий звонок сотового прервал их. Олег ответил. Оказалось, звонила мать, сообщив что нормально доехала домой. Она осталась в спальне, а он направился на кухню, вернувшись с банкой пива и стаканчиков Мартини Диметре.