— Снова демагогия, Садао-тайсё, — сообщил ему Мадзаки. — От перечисления наших проблем, которые и так все отлично знают, они не решатся сам собой. Надо искать решения.
— Именно этим мы тут и занимаемся, Мадзаки-тайсё, — не преминул ответить Араки. — Только я не понимаю, как искать эти решения, ибо мы подобны слепцам в темноте.
— В этом и кроется ответ, — раздался спокойный и тихий голос, к которому, впрочем, прислушались все, ибо говорил знакомый мне древний монах, повергший в своё время Юримару в тонком мире. — Слепцу нечего боятся темноты, он живёт с ней, он знает её. Примите тьму и слепоту, тогда вы сделаете первый шаг к победе над Юримару.
— И как нам это понимать? — обратился сразу ко всем Араки. Спрашивать разъяснения у самого старика или его сопровождающего было бесполезно. Такие люди, как наш древний монах, способны говорить, наверное, только загадками.
— Знаете, как мы поступали в таких случаях, — сказал я, — во время подавления Тамбовского мятежа, в двадцать первом. Я имею ввиду тысяча девятьсот двадцать первый, — добавил я, чтобы не возникло путаницы в летоисчислении.
— Ты и там успел отметиться? — удивилась Марина, на мгновение позабыв о высоком собрании генералов и чиновников.
— Почти сразу после Кронштадского мятежа, — больше для всех, чем лично Марине, начал рассказ я, — Тухачевского-гэнсуй отправили командовать войсками против мятежников Тамбовской губернии. Гэнсуй хотел снова доказать преимущество новейшей техники, а именно БМА. Поэтому потащил и наш отряд за собой. Ведь, по сути, мы были единственными более-менее опытными пилотами БМА во всей Советской России.
Май 1921 года, Тамбовская губерния
Те дни я запомнил слишком хорошо. Даже чересчур хорошо для человека, который, как говорится, не просыхал все несколько месяцев кряду. Пилотам БМА, не смотря на суровую дисциплину, которую начали насаждать в Красной Армии после Польской войны, прощали всё. Наверное, как и артиллеристам. Ибо и нам, и им приходилось видеть настолько кошмарные вещи, что кровь стыла в жилах. И это ничуть не преувеличение. Гаубицы зашвыривали леса, деревни и хутора химическими снарядами. А потом приходили мы.
Во взводах были преимущественно БМА «Пламя Революции» и «Могильщики капитала» — это странное название получила огнемётная модификация немецких БМА «Кампфпанцер». Но это было ещё не так страшно, ведь в лагерях восставших крестьян, их деревнях и на хуторах, ещё затянутых противным дымком от газовых снарядов, мы находили только трупы. А если попадались живые, то он имели такой кошмарный вид, что сжечь их струёй пламени было простым милосердием.