Из корпуса дирижабля вырывались языки пламени. Внутри, наверное, полыхал чудовищный пожар, и те, кто не успел вовремя спрыгнуть с его горящего борта, сейчас жарились заживо.
Окутанный пламенем дирижабль медленно, как в воду, погрузился во тьму. По поверхности громадного прорыва прошла рябь. Землю как будто спазм сотряс, многие солдаты и офицеры не удержались на ногах, рассыпались штабеля ящиков — пустых и полупустых. Патроны, снаряды, пулемётные ленты, гранаты, мины, оружие валялось под ногами, мешая подняться.
Поверхность прорыва вспучилась, поднявшись громадным пузырём, почти в тё высотой. Она натягивалась всё сильнее, но, казалось, всё же не порвётся, не хватит напора, порождённого взрывом внутри прорыва. Чёрный пузырь растягивался во все стороны, потом рост его прекратился — и все, следящие за ним гадали, начнёт ли опадать или порвётся. Во второе, наверное, мало кто верил.
Но пузырь порвался!
С громом и треском. Как будто рвался отрез доброго плотного сукна. В небо устремились языки пламени, обломки корпуса дирижабля и обрывки купола. Тьма расплескалась по Акихабаре, зацепив краем посты на линии обороны. Люди на них как будто в нефти искупались.
Волна тьмы унесла трупы каии и живых тварей. Летучие особи по больше части погибли при взрыве, оставшиеся поспешили убраться прочь, преследуемые лёгкими мехами. Как ни странно, но взрыв совершенно не повредил машинам и людям, находящимся в небе. Даже эвакуирующиеся с «Кудзиры-4» на парашютах матросы и офицеры, оказавшиеся в самом пламени среди обломков родного дирижабля, не получили никаких травм. Огонь и обломки были какими-то призрачными, легко проходили через их тела, оставляя после только неприятное ощущение, не более того. В то время как летучие каии горели за милую душу и осколки рвали их на части.
Небо очистилось от тысяч тварей, и только тогда многие заметили, что на дворе стоит уже поздняя ночь. Битва за Акихабару продлилась немногим менее суток.
Январь 10 года эпохи Сёва (1936 г.), Токио.
Разрушенный больше месяца назад театр, конечно же, никто не восстанавливал. В последнее время всё больше ломали, строить было некогда. Но нам, собравшимся в его развалинах, это было на руку. Единственное, что мы сделали для своего удобства, это принесли несколько целых стульев и стол. Мы расселись вокруг него. Я, агент контрразведывательного крыла подразделения «Щит», скрывающийся за простым прозвищем Татэ, и наш третий собеседник. Он ещё не оправился от сильного ранения, а потому на своём стуле сидел, держась ровно, боясь потревожить рану.