— Я, милая барышня, — говорил мне Гриша, — последний претендент в рай. Самый-самый распоследний. Первых в подлунном мире, как вы понимаете, уже давно нет.
— А второй кто? — улыбнулась я.
— Вторых много. Это почти все, кто живет в многолюдных общежитиях и просто в бараках. Они самые несчастные, потому что всегда на виду. Они не могут по-настоящему ни молиться, ни мечтать. Вся их жизнь проходит в большой человеческой свалке. Им некуда даже мысли положить.
Не смотрите на меня так, будто не знаете, куда люди кладут мысли. В тишину, понятное дело, в тишину. Там они, родимые, как арбузы на солнце дозревают и идут в дело уже годными к применению. А то, представьте, приходит человек домой — в общежитие, усталый и хочется ему почитать что-нибудь душеспасительное, того же Монтеня, а рядом в соседней комнате играет музыка низких частот. Тум-тум-тум. Тум-тум-тум. Какое тут может быть чтение? В краю, в который я не желаю никому попасть даже на короткое время, подобная музыка называется топотно-копытной. Она пробуждает в человеке не высокие чувства, а совсем даже наоборот. Но если бы она только их рождала. Она еще и программирует человека на определенные действия. Заставляет запоминать ее частоты, и потом, когда несчастный не слышит ее какое-то время, он — страшно сказать — скучает по ней, а как только до его слуха донесется нечто подобное, то он уже всей душой внимает этому, бежит к своим низким частотам, как верный пес к хозяину.
…Общежития мешают прикоснуться к вечности. Вот поэтому вторые, — это люди, которые всеми силами стремятся к тишине и покою, а умные — еще и к одиночеству. Оно, родимое, шлифует человеческие натуры, да еще как! Опять же хочу вам сказать, что за время, которое мы вынужденно проводим в электричках и на вокзалах, в очередях и на собраниях, нам прощается многое, хотя порой чувствуем мы себя после этого неважно.
Третьими в рай попадут матери, которые от детей не получают весточек. О, это самый тяжелый вид наказания — хуже смерти, уверяю вас! Неизвестность — тяжелейшее чувство. Оно дается нам для смирения, часто передаваясь по наследству.
А после них в рай обязательно пойдут все потерявшие когда-то любимых…
Все-все, не плачьте. Ну-ка, немедленно вытрите слезы! Они вам совершенно не к лицу! Лучше кушайте пирожные, кушайте. И прошу вас, не стесняйтесь. Кстати, вы любите сок, срок годности которого не так давно истек? Он, послушайте старого дурня, довольно полезен. Такие соки организм не засоряют, а как раз наоборот — выводят из него разные засорения.
Мне нравится, как вы едите. Смотреть на жующую женщину — одно из редких удовольствий умного человека. Это почти то же, что видеть, как, например, горит новый пятиэтажный деревянный дом. Завораживающее зрелище!