Я думаю о том, как хорошо, что я надела длинную юбку и теперь не видно кровавых синяков на коленях. Все смотрят на мои высокие каблуки и думают, что у меня все замечательно. И правильно. Миру нужно демонстрировать красивое и только красивое, пусть все улыбаются!
А теплоход тем временем уверенно разрезает яркую синеву реку, какая, наверное, бывает только в этих местах да на картинах первоклассных художников. И мне почему-то без устали хочется смотреть на это чудо.
По краям реки оккупировали белоснежные лилии, их ярко-желтые сердечки видно далеко и оттого кажется, что попала в какую-то другую страну — страну вечного Солнца.
Только что здесь прошел дождь, и над лесом появилась огромная, невероятно яркая радуга.
Потревоженные шумом теплохода постоянно вылетают из камышей испуганные утки. Покружат, покружат немного — и снова в свое гнездо.
Одна пара, вторая, третья, четвертая, пятая… К осени у них появятся утята и, возможно, также будут испуганно вылетать и кружить над этим же самым теплоходом.
По обрывистым берегам реки много стрижиных нор. Чуть поодаль семейство аистов лениво поглядывает в нашу сторону.
На берегу привычная суета. У встречающих на глазах слезы. Меня встречают друзья, они пришли с букетом васильков.
Я почему-то тоже плачу. Путаясь в полах длинной юбки, иду по палубе.
Ветер быстро начинает раскачивать судно, но я уже сошла на берег. Сначала одна волна, следом другая пытаются меня догнать, но не успевают и громко разбиваются о речной песок. А я уже подношу к лицу влажные васильки и слышу:
— Господи, Ариночка, как мы долго тебя ждали…
Мне повезло на маленькую, но сенсацию. В день моего приезда два известных в округе рода играют свадьбу, причем со всеми обычаями. Такого теперь, увы, не увидишь, и я, не желая пропустить ничего, бегу (именно бегу!) в чум невесты — наниматься помощницей по хлопотному свадебному хозяйству.
Меня радостно привечают и тут же дают задание — мелко порезать тушу молодого бобра и натопить жира. Этим жиром потом будут мазать невесту, перед тем как она покинет отчий дом. Жир должен легко впитываться в кожу, чтобы на всю жизнь защитить молодую Коко от злых духов и бесплодия.
И я начала делать свою работу с особенным старанием.
В то время другие женщины чистили рыбу на уху и пекли лепешки. По поводу свадьбы в чуме была проведена генеральная уборка.
Коко сегодня ничего не делала. По уставу своего рода она должна была плакать, но ей плакать почему-то не хотелось, а хотелось в город на дискотеку. Она целый день наряжалась, вертелась перед зеркалом, красила брови, ресницы, губы; потом все это стирала и снова красила.