Не то чтобы я жаждал внести полную ясность, но мне хочется по крайней мере упомянуть, что в ходе своих поисков отец, бывало, извлекал на свет божий и неметаллические ценности, а именно разного рода древесину, а то и пустые бутылки.
Надеюсь, теперь предостережений достаточно и никто не вздумает выражать сомнения насчет бутылок. А ежели какой неисправимый упрямец все же рискнет это сделать, у меня есть чем возразить: где латунь, там и порожние бутылки. С тем же успехом я мог бы сказать: где латунь, там и дохлые канарейки, и прожженные галстуки, и новенькие натюрморты, и годовые подшивки «Церковного вестника», и стеклянные глаза с облупленными зрачками, и эмалированные таблички с надписями «Осторожно, злая собака!» или «Здесь прокалывают уши!», и водопроводные краны без вентилей. Но эти последние, как правило, сделаны из латуни, и потому мой главный аргумент примет следующий вид: где латунь, там и латунь — а раз так, краны мы вычеркнем. Осталось добавить к нашему перечню только золото, то самое золото, которое отец нашел там же, где была латунь и все прочее, и которому все мы очень обрадовались.
Тот, на кого я уповал, начиная эту историю — а именно смышленый читатель, — небось давно сообразил, где мой отец нашел золото, и, пожалуй, обидится, коли я без всякой необходимости стану уточнять. Пусть, однако, примет во внимание, что все это читает не он один, читают и такие, кому каждый раз надо прямо говорить то, что хочешь сказать. Им-то я и говорю (остальные могут передохнуть до следующего абзаца): мой отец… или нет, так в самом деле нельзя; я снова опускаю ногу, которая совсем было приготовилась шагнуть в край плоских, заезженных фраз; решено: останусь с ценителями и не убоюсь гнева тех, в чьей жизни отныне появится еще одна загадка. А в утешение им можно сказать только, что самое большое в мире удовольствие заключено в загадках этого мира. Что бы из нас вышло, не будь мы вынуждены разгадывать загадки? Вот почему я намерен привести здесь старую-престарую истину: жить — значит щелкать орехи загадок. Или еще точнее: человек — щелкунчик!
Мне, разумеется, хорошо известно, что большинство читателей жаждут быстрого развития событий, этакой повести — пробежки по горам и долам бытия, известно и то, какую неприязнь они испытывают к авторам, которые хватают их за рукав и начинают таскать взад-вперед по одному и тому же унылому коридору мысли, и все-таки я позволю себе еще несколько строк во время короткой передышки: удерживаться от пространных разглагольствований велит нам не только оглядка на других, но и оглядка на самих себя. Мы скучать не любим.