— Зато мзду брали определенную, строго по таксе? Или нет?
Юрченко промолчала.
— Конечно, психологию клиента эти шарлатаны знают на «пять» — несподручно брать деньги, объявив, что разыскиваемого нет в живых. У тех, кто ищет — горе, а с них… понимаете?..
Юрченко молча кивнула.
— А за надежду человек последнее готов отдать, — продолжал Верховцев. — Надежда, она ведь цены не имеет, бесценна она; она тропинка к спасению, которая может перейти в большую дорогу, а может и внезапно оборваться…
— Не может, не должна!.. — взволнованно вставила она.
— Скажите, Марина, вы его любите? — без всякого перехода спросил Верховцев.
— Да, люблю, — без малейшего колебания ответила Юрченко, — иначе зачем я здесь?
— Все правильно, — рассеянно промолвил Верховцев, отвлекшись какой-то мыслью.
— И еще, Олег Евгеньевич, — поднявшись чуть вперед, порывисто зашептала она. — Я никому из близких знакомых не говорила, вам первому… У меня будет ребенок! Валерин ребенок, он его так хотел. Четвертый месяц пошел…
И лицо ее как по волшебству озарилось радостной светлой улыбкой.
— Вы — мужественная женщина! — воскликнул Верховцев под впечатлением услышанного. — Отчаянная даже. При таких обстоятельствах и в такое время это… это поступок.
— Не знаю, — зарделась Марина. — Не знаю, я по-другому не могу…
— Ну, что ж, на сегодня, пожалуй, хватит, — сказал Верховцев, взглянув на часы. — Фронт работы на ближайшую неделю вы мне обеспечили. И последний вопрос: его личные документы: паспорт моряка, гражданский, или, скажем, водительские права дома у вас случайно не остались?
— Нет, что вы. Все такое он всегда при себе носил.
— Ну, разумеется…
Они встали и направились к выходу. Уже прощаясь, Юрченко осторожно поинтересовалась:
— И у меня к вам, Олег Евгеньевич, напоследок есть вопрос: сколько будет стоить ваша работа?
— Не знаю, — ответил он, слегка замявшись. — Пока не знаю. Но одно могу сказать определенно — для влюбленных и беременных у меня скидка, причем существенная. И давайте договоримся — со следующей встречи на «ты»?
— Ладно. Ну, спасибо вам, до свиданья!
— Всего…
Юрченко пошагала к остановке трамвая. Верховцев еще с минуту постоял перед входом в кафе, вдыхая после пряного, пропитанного ароматом кофе воздуха сырой, забивающий дыхалку осенний ветер. Мелкий, нудный дождик не унимаясь кропил лицо. После теплого, по-домашнему уютного кафе, Рига казалась хмурой и неприветливой, как увядающая девственница.