— У моих мальчиков туговато с юмором, — предупредил толстяк, — а что касается терпения, то с этим еще хуже, поэтому, Юрий Юрьевич, взвешивайте ваши ответы, они должны быть простыми и понятными.
Гриф судорожно корчился в муках, словно рыба на льду, хватал ртом воздух. Но полежать на родном полу ему не дали и тут же снова усадили на стул.
— А может быть, мы вас зря обижаем, и вы тут не причем? — участливо поинтересовался толстяк. — Паспорт у вас украли, и какой-то злодей получил по нему деньги. Чужие деньги, а?
— Я скажу… я скажу правду… все скажу… — скороговоркой затараторил Гриф, видя, что здесь с выпиской пилюль дело поставлено на поток, и простоев не предвидится. — Я был в банке… был, не отрицаю… но только на подхвате, клянусь мамой! Подписался под один процент, подставился, можно сказать… А всю операцию проворачивал другой человек! Он и документы оформлял, он и два миллиона упер в своем бауле.
— Что за человек: имя, фамилия, где живет? — так же скороговоркой выпалил толстяк.
— Не знаю. Я ничего о нем не знаю.
Теперь сокрушительный удар по физиономии опрокинул Грифа на пол уже вместе со стулом. Когда он пришел в себя, первое, что он ощутил, был тепло-солоноватый привкус на губах. Нос его кровоточил, к тому же начал заплывать правый глаз.
— Юрий Юрьевич, — укоризненно покачал головой толстяк, — вы упорно нарушаете мою инструкцию, я ведь предупреждал, что ваши ответы должны быть понятными, а «не знаю» это как-то туманно, «не знаю» — это не ответ мужчины. И ради бога, будьте умницей, не сердите больше моих ребят. Итак, вопрос следующий: куда вы дели Трумма? Где он, я хочу знать?..
Гриф не успел ответить, что он и слышать не слышал ни о каком Трумме, но тут позвонили в дверь. Раз, другой, третий… Звонки продолжались долго, за дверью слышались чьи-то громкие голоса. Толстяк подал своим «мальчикам» знак, чтоб замерли и не двигались. С минуту за дверью была тишина, потом в нее, по-видимому, начали молотить каким-то твердым предметом. Гриф, вытирая с лица кровь, прислушивался к этим стукам, не зная, плакать ему или радоваться. Прошло еще минут пять прежде, чем все стихло, на этот раз уже окончательно. Один из молодцев глянул в дверной глазок и сообщил:
— Чисто, шеф!
— Странные люди, суетливые, нервные, — вслух недоумевал тот. — Авария уже давно ликвидирована, а им все никак неймется. Нет, здесь спокойно поговорить не дадут. Что ж, закончим нашу пресс-конференцию в другом месте. Вставайте, Гиацинтов, и поедем с нами!
Гриф поднялся с места и с трудом сделал несколько шагов, его шатало. Толстяк вежливо взял его под руку.