«Никуда не денется, выложит, сколько попрошу, — мысленно загадывал он, — только бы отсюда на волю выпутаться»…
— Скажите, Юрий Юрьевич, — тем временем продолжал допрос толстяк, — тот человек, на ваш взгляд, какого он круга?
— Что-то не врубаюсь, поясните вашу мысль, — заискивающе обратился к нему Гриф.
— Лично вы за кого его приняли: чиновника, работягу, бездельника, человека богемы или, скажем, бандита с большой дороги?
Гриф уже освоился; благожелательность толстяка, спокойный и доверительный характер допроса, вернули ему хладнокровие и уверенность.
Теперь он решил гнуть свою линию до конца. Выдержав для важности паузу, он с глубокомысленным видом ответил:
— На последнее похоже больше всего.
— Аргументируйте.
— А он баул с миллионами, как мешок с картошкой понес. Беспечно, небрежно, без охраны… Вот и думай, что хочешь: или он каждый день с такими суммами дело имеет или вооружен до зубов и стреляет как Рембо.
Толстяк надолго погрузился в раздумье — такой ответ Грифа его явно озадачил. Однако потом случилось то, что уже не на шутку озадачило Грифа. Из-под полы пиджака толстяк вынул пистолет и медленно, точно в тире, навел его на Грифа. Прямо в лоб.
«Вот тебе бабушка и Юрьев день, — обреченно подумал Юрий Юрьевич, и сердце его по-заячьи заметалось в груди. — Ку-ку, приехали…»
Пока он лихорадочно мозговал, как отвратить жуткую развязку, палач, держа его под прицелом, свободной рукой вновь наполнил граненый стакан водярой. И снова доверху.
— Выпей, Юрасик… на посошок… — словно издалека донеслось до слуха парализованного Грифа.
Гриф, не смея противиться, послушно, как робот, опрокинул в глотку порцию жидкости, не ощутив даже ее привычной горечи. Питая к себе неодолимую жалость, он мысленно уже отправил свою грешную душу в бессрочную командировку в поднебесье. В безысходности он, глядя в ненавистную лоснящуюся харю толстяка, его свиные немигающие глазки, думал на прощанье: «Огреть бы тебя, сволочь, бутылкой по черепу, чтоб на том свете не так скучно было…»
— Ну, как, обделаться не успел? — осклабившись полюбопытствовал тот, убирая пистолет за пояс. — Сейчас тебе, ублюдок, подадут карету и вывезут отсюда. Слушай и запоминай: ты теперь у нас на карантине, не вздумай дурить — шаг влево, шаг вправо, сам знаешь… свинцовая примочка в лоб обеспечена! Иди в церковь, ставь свечку, чтоб деньги отыскались. Найдем того «рембо» — твое счастье, не найдем — шашлык из тебя, гаденыш, жарить будем, уразумел?
Гриф пьяно закивал, радуясь в душе столь внезапной перемене участи. Толстяк подал знак, двое вошедших в комнату снова завязали ему глаза. Прежде чем его вывели, толстяк со смешком напутствовал: