— Наташа, вы не могли бы назвать точную дату, когда вы видели его в последний раз? — оставив ее вопрос без внимания, поинтересовался Верховцев. — Я понимаю, что это будет непросто, но все же постарайтесь…
— Почему непросто, как раз наоборот, проще пареной репы. Валера заезжал домой одиннадцатого… да, одиннадцатого июня.
— Одиннадцатого?! — повторил за ней ошеломленный Верховцев. Какое-то время он сидел как в гипнозе, не в состоянии мгновенно переварить столь неожиданную информацию. — Простите, Наташа, а вы не ошиблись, что одиннадцатого?
— Я не могу ошибиться, — уверенно заявила Астахова, — двенадцатого у меня день рождения, а это было как раз накануне. Приехал Валера, привез мне цветы, подарок, извинился, что не может придти на день рождения…
— А он не объяснил, почему? — не выдержал Верховцев.
— Конечно объяснил, сказал, что уходит в рейс завтра. Я удивилась, говорю, ты ведь, мол, только что с моря пришел, а он ответил, что подвернулся очень выгодный внеплановый рейс, можно хорошо заработать, и он не хочет упускать такого шанса.
— Та-ак, — протянул Верховцев, обдумывая услышанное. — И вы полагаете, что он сказал вам правду?
Астахова повернулась к нему, в ее взгляде смешались удивление и любопытство:
— Странные вы задаете вопросы, однако. Скажите на милость, а какой ему смысл говорить мне неправду?
— Не знаю… не знаю… — пробубнил себе под нос Верховцев. Он не был готов к такому повороту событий. Утверждение Астаховой напрочь ломало всю стройность версий, выношенных и взлелеянных им многими часами раздумий, превращало их в прах. — А вспомните, Наташа, не было ли в поведении вашего брата чего-то необычного в тот его приезд? Может быть, вам что-то бросилось в глаза, пусть даже какая-то мелочь, несущественная на ваш взгляд деталь. Не припоминаете?
— Одно скажу, веселым он мне тогда не показался, скорей всего озабоченным, но ничего необычного я в этом не усматриваю.
— А как долго он пробыл, что делал, о чем с вами разговаривал?
— Пробыл недолго, минут двадцать, от силы двадцать пять, — охотно рассказывала Астахова. — Чувствовалось, что он торопился. Ну, поздравил меня, потом взял из шкафа несколько своих вещей, в основном из одежды, потом он позвонил, потом мы поболтали, так, о пустяках всяких. Я, помню, предложила ему перекусить или хотя бы чашечку кофе выпить, но он отказался, сказал, что очень спешит, времени, мол, в обрез, а дел много.
— А кому он звонил, вы случайно не можете вспомнить?
— Юлию Викентьевичу.
— Простите, а Юлий Викентьевич, это кто?
— Юлий Викентьевич — это наш старый добрый знакомый, больше того, он Валерин крестный. Наш отец и Юлий Викентьевич большие-большие друзья; они еще в молодости познакомились после мореходки, потом вместе в одном пароходстве работали, капитанами…