Когда пришло время обеда, они перекусили бутербродами, решив не прерывать работу надолго без необходимости. Гектор отправился в теплицу за своей коробкой для завтрака, а Жан-Поль с Авой устроились на коврике под деревьями. Неожиданно для себя самой Ава обнаружила, что ей приятно общество француза. Кто бы мог подумать, что такое возможно? Еще недавно присутствие чужака в саду возмущало и обижало ее, вдобавок внешность Жан-Поля казалась ей подозрительной, как будто красота делала его пустым и легковесным. Теперь Ава поняла, что ошибалась.
— Как может отец осуждать вас за занятия живописью? — спросила Ава, впиваясь зубами в бутерброд с индейкой.
Жан-Поль безразлично пожал плечами:
— Он хочет, чтобы я стал его отражением. Я его единственный сын. Единственный ребенок. Отец весьма властолюбив, привык держать всех в подчинении. Он мне никогда не нравился.
— Печально, когда не нравится собственный отец.
Француз снова пожал плечами:
— Я привык.
— Анри следует гордиться вами, вы прекрасный художник.
— Он не гордится. К тому же я не слишком хорошо рисую. — Жан-Поль покачал головой. — Я делаю это для себя. Мне никогда не стать профессиональным художником.
— Почему?
Жан-Поль улыбнулся своей чарующей улыбкой, в глазах его мелькнула нежность.
— Потому что я реалист, Ава, и не живу в мире грез. Я знаю, что мне недостает таланта. Папа тоже это понимает.
— Но деньги еще не все, и если вы не можете зарабатывать живописью, вовсе не значит, что вам нужно бросить это занятие.
— Я понимаю.
— Так чего же ожидает от вас отец?
— Что я стану заниматься виноградниками. Делать хорошее вино. Достойно продолжать семейные традиции. Что я унаследую замок, произведу на свет сына и передам ему фамильное достояние.
— А вы не можете просто сказать ему, чтобы оставил вас в покое? Вы ведь уже не ребенок.
Жан-Поль отложил бутерброд и помрачнел.
— Я не хочу ранить маму. Я все, что у нее осталось. — Он взволнованно посмотрел Аве в глаза. — Ее брак распался. У моего отца в Париже любовница. Мама живет в Бордо, Ле-Люсиоль слишком много для нее значит. Она не переживет, если отец лишит меня наследства.
— Я не понимаю. Вы подчиняетесь отцу из-за замка?
— Ле-Люсиоль не просто замок. Он единственный в своем роде. Возможно, когда-нибудь вы его увидите и поймете. Он так же дорог мне, как вам Хартингтон-Хаус. Для меня это волшебный мир, полный тайн.
— В таком случае в нем действительно есть нечто волшебное.
— Я согласился приехать сюда, потому что мама попросила меня об этом. Дело не в замке, а в матери; я не мог поступить иначе. Мама тоже любит свой дом, в нем частица ее души. Любовь, предназначенная моему отцу, досталась мне и Ле-Люсиолю.