— Да.
Мэдж ощутила небольшую неловкость оттого, что эта самоочевидная вещь впервые была названа. Все — Люси, Генри, Мэдж и даже Эдвард, примирились с тем, что Генриетта была влюблена в Джона Кристоу, но никто не произносил это вслух.
Какое-то время Генриетта казалась погруженной в себя. Потом сказала задумчивым голосом:
— Я не сумею объяснить, что я чувствую. Наверное, я и сама не знаю.
Они проехали мост Элберт.
Генриетта сказала:
— Заедем-ка, Мэдж, ко мне. Выпьем чаю, а потом я доставлю тебя к твоим шакалам.
Здесь, в Лондоне, короткий день почти угас. Они остановились у двери студии. Генриетта отперла ее, вошла и включила свет.
— Холодно, — сказала она. — Зажжем-ка мы лучше газ. Черт возьми, я ведь собиралась купить спичек по дороге.
— А если зажигалкой?
— Моя барахлит, да и вообще газ ими зажигать трудно. Ну ничего, тут на углу стоит старый слепец. Я обычно беру спички у него. Так что вернусь через две минуты.
Оставшись одна, Мэдж стала разглядывать работы Генриетты. И в этой огромной мастерской она испытала жуткое чувство сродства с ее обитателями из дерева и бронзы.
Она увидела бронзовую голову с мощными скулами и в стальном шлеме — наверняка солдат Красной Армии; висящую в воздухе композицию из перекрученных алюминиевых лент, которая основательно ее озадачила; была тут и чудовищная жаба из розоватого гранита; а в конце студии ее внимание привлекла деревянная фигура почти в человеческий рост. Она разглядывала ее, когда ключ Генриетты повернулся в замке и, чуть запыхавшаяся, вошла она сама.
Мэдж обернулась.
— Что это, Генриетта? Это почти пугает.
— Это? «Молящаяся». Я делала ее для «Международного объединения».
Мэдж повторила, не отводя взгляда:
— Она пугает.
Присев на корточки, чтобы зажечь газ, Генриетта сказала вполоборота:
— То, что ты говоришь, интересно. Почему ты так считаешь?
— Я думаю — это оттого, что у нее вообще нет лица.
— До чего ты права, Мэдж!
— Просто очень здорово.
Генриетта сказала беспечно:
— Славный кусок грушевого дерева.
Она поднялась с колен, кинула свою большую хозяйственную сумку и меха на диван, а два коробка спичек забросила на стол.
Мэдж поразило выражение ее лица — неожиданно и совершенно беспричинно ликующее.
— А теперь — чай, — сказала Генриетта, и в ее голосе было то же горячее торжество, какое Мэдж уже уловила на ее лице.
Это резануло почти как фальшивая нота — но она тут же потонула в потоке мыслей, вызванных видом двух спичечных коробков.
— Ты помнишь, Вероника Крей взяла такие спички с собой?
— Когда Люси упорно всучила ей полдюжины — и никак не менее? Да.