Тем временем вывели лошадей. Смирнину понравился их рост, а также и масть была по вкусу, и он сказал:
— А нельзя ли их запрячь?
Хозяин молча приподнял картуз, а потом, обращаясь к конюхам, крикнул:
— Микита! Фрол! Отведите караковых к сторонке… вот так… Сейчас одиночка выедет.
Когда пролетка выехала со двора, он велел тем двум рабочим, которые освободились от ее упряжки, выкатить «щигреневую» новую коляску и снять с нее брезент. Вскоре Смирнин увидал действительно прекрасный и как бы совершенно новый экипаж.
— Запрягать прикажете? — спросил его хозяин.
— Да, только по двадцати рублей в день, кругом. Вот пока сто рублей в виде задатка, — и Смирнин протянул мужику радужную.
Тот, принимая деньги, сказал:
— Маловато будет-с. Ну, да что уж! Прохор! Беги за хомутами, за серебряными. Чистого серебра, ваше сиятельство, сбрую-то, восемьдесят четвертой пробы, даю-с. И кучер с вами будет ездить такой, что двадцать лет выжил в графском доме. Борода одна сто целковых стоит-с. Прохор! Пущай Никанор одевается к щигреневой коляске, на лучший выезд.
Смирнин трепетал от блаженства.
Во дворе поднялась возня. Лошадей почистили щетками, потом вытерли какою-то суконкою, а копыта смазали чем-то вроде ваксы. Через четверть часа вышел Никанор. У него действительно был благообразный вид, и можно было поверить, что он прожил двадцать лет в графском доме.
Наконец, щедро наградив всех кругом, Смирнин выехал с извозчичьего двора, приказав везти себя на Невский. Пьянея от блаженства сидеть в роскошной коляске, он важно и гордо посматривал во все стороны. Так проехав до конца Невского проспекта, он приказал Никанору повернуть обратно.
Голова у него до того закружилась, что он даже не мог припомнить, какие именно покупки хотел сделать прежде всего. Наконец, увидев магазин какого-то ювелира, он приказал кучеру остановиться.
В магазине он попросил показать модное мужское кольцо.
— Знаете, такие широкие, матового золота, посредине сапфир или рубин, а по бокам бриллианты.
— Слушаю-с. Дайте сюда английские кольца! — приказал служащему респектабельный бритый господин, вероятно хозяин.
— Да, вот именно такие, — сказал Смирнин, когда ему подали то, чего он искал, и, выбрав два таких кольца, потом два попроще, украсил себе оба мизинца, не споря о цене. Потом спросил запонки.
Ему предложили на выбор огромную коллекцию. Смирнин купил пару. Потом увлекся парою других, а затем и третьих.
Ему все укладывали в футлярчики, оклеенные снаружи сафьяном и бархатом внутри.
Затем он приобрел еще две булавки для галстука, кстати, купил для Маргариты Прелье недурненький браслет. Все это обошлось ему в тысячу восемьсот рублей.