Немного спустя в комнату вошла дочь хозяина. С нескрываемым любопытством взглянул на нее Григорий. Девушка скромно поклонилась гостям.
— Ишь ты, какая красавица! — не мог удержаться княжий отрок.
Стоящая перед ним девушка действительно была красива. Статная, высокого роста, с большими темно-голубыми глазами, с темно-русою косою, она мало походила на простую крестьянку. Плавною походкою подошла она к столу, за которым сидели приезжие, и смело подняла глаза на Григория.
— Батюшка сказывал, что ты к нам по княжему делу приехал, тягло равнять, так уж земно тебя прошу, господине, не обижай бедных!
Пораженный ее смелыми словами, не привыкший, по обычаям того времени, чтобы женщина первая начинала разговор, Григорий не знал, что и сказать в ответ.
— Не обессудь, господине милостивый, на слова Оксиньи, — проговорил хозяин, — она у нас так приучена, чтобы говорить одну правду.
— Ой, не следовало бы девке раньше других говорить, — с неудовольствием сказал Семеныч.
— Не тебе судить, дьяк, — возразил Григорий, которому понравилась смелая речь девушки, — правду всякий сказать может.
Лицо Оксиньи зарделось румянцем в благодарность отроку за его защиту.
— Спасибо, господине, за доброе слово! — прошептала девушка.
— Ну, дядя Афанасий, сказывай, а я запись держать буду, — с досадой заметил дьяк, косясь на Оксинью.
Стали обсуждать тягла.
— Негоже девке-то при таком деле быть, — не удержался наконец дьяк.
— Не твоего ума дело, Семеныч, — недовольно ответил ему Григорий.
Внимательно слушавшая их разговор девушка делала свои замечания про некоторых крестьян.
— Она получше меня знает, что каждый из наших людишек дать может.
При помощи Афанасия и его дочери раскладка тягла скоро окончилась. Княжему отроку не хотелось так скоро уезжать из Едимонова: ему приглянулась красавица Ок-синья, и он охотно пробыл бы здесь подольше.
— Откушать, милостивцы, чем Бог послал, прошу, — засуетился Афанасий, — старуха моя напекла пряженцев, ушицы наварила, больно хороша ныне-то рыба в верши попала.
Приезжие охотно остались отобедать. Оксинья накрыла стол узорчатой затканной ширинкой, принесла из подполья холодной браги. К обеду пришел священник, отец Алексей. Княжие люди подошли к нему под благословение. С недоверием посмотрел на них старый священник. В те времена всяк с опаской смотрел на незнакомых ратных людей. Священник успокоился только тогда, когда увидел княжий указ. Обед затянулся довольно долго. Оксинья подавала на стол кушанье за кушаньем. Любитель покушать, Семеныч ел за двоих.