— Ну, уж и брага у тебя, Афанасий! Никогда не пивал такой! — говорил он хозяину.
— Дочка, милостивец, варила, кушай на здоровье. После обеда гостям уехать все-таки не удалось. Пошли в церковь к вечерне, а там уж и стемнело.
— Куда, глядя на ночь, милостивцы, поедете? Заночуйте у нас, а о завтра день поутру и тронетесь в путь, — сказал хозяин.
Григорий и Семеныч охотно согласились.
Тягловые деньги были собраны, а рыбу крестьяне обязались доставить в Тверь. Не пожалел Афанасий лучины, в избе было светло. Дьяк, мирно посапывая, клевал носом, сидя на лавке, а Григорий тихо беседовал с Оксиньей. По душе пришлась княжему отроку эта разумная красавица, деловито звучала ее речь, ни одного пустого слова не сорвалось с ее уст.
— Только одну правду, господине, расскажи князю про люд крестьянский, пусть он знает про его тяготы, — говорила девушка.
— Все, все скажу, красавица, князю, ничего не утаю, и про тебя упомянуть не забуду, про твою речь разумную.
Долго велась их тихая беседа, пока наконец сам пономарь не отослал дочку собирать ужин.
— Разумна больно девка-то у тебя, пономарь, — заметил княжий отрок, — обо всем точно муж разумный толкует.
— Грамоту, господине милостивый, она у меня разумеет, — и читать и писать научилась.
С изумлением посмотрел Григорий на хозяина. В те времена и из мужчин-то мало кто умел читать, и встретить простую девушку, знающую грамоту, было чудом.
— Вот оно дело-то какое! — прошептал отрок.
— Умудрил ее Господь, писание зело изучила. Иное, что я недоумею, мне же еще расскажет.
— Кажись, и спать пора, — сонным голосом протянул молчавший до сих пор Семеныч.
— Подожди спать-то, дьяк, — усмехнулся его товарищ, — сперва поужинаем.
Слово «ужин» произвело свое действие на Семеныча, он приободрился и стал ждать терпеливо.
Долго на этот раз не спалось Григорию, сон бежал от него. В ушах слышался певучий голос Оксиньи, будто тут, наяву стояла она перед ним. Пропели уже вторые петухи, когда Григорий забылся сном. Но и во сне привиделась ему красавица. Рано утром, когда разбудил гостей заботливый хозяин, было еще совсем темно.
— Не во гнев вашей милости, гости дорогие, будет сказано, — путь до другого села неблизкий, когда еще доедете, — вот я и разбудил вас пораньше.
Дружинники и отроки были уже готовы, распрощавшись с гостеприимным хозяином и его семьею, путники отправились дальше.
— Не забывай нас, милостивец, наведывайся, рады будем, — крикнул вслед Григорию пономарь.
— Приеду непременно, — ответил княжий отрок.
Он будто предчувствовал, что еще не раз придется ему побывать в селе Едимонове.