— А что, Селиверст, — обратился князь к старику ловчему, — не заполюем ли мы тут вепря?
Отрицательно покачал седой головой старый ловчий.
— Нет, господине княже, не место здесь вепрю, он больше в чаще ютится.
Досада показалась на лице Ярослава.
— Ну, а сохатого загоним?
— Его-то, пожалуй, найдем.
— Вели согнать, коль думаешь найти, — приказал князь, — а мы здесь станом расположимся.
Поклонился Селиверст князю и вместе с другими ловчими отправился к лесу.
Теплый июльский день только что разгорался.
На прогалине, где расположился княжеский стан, было привольно. Под мягкими лучами солнца кудрявые сосны дышали смолистым ароматом. Вековые своды деревьев оглашались шумом стоянки. На этот раз князь не взял с собою своего сына и скучал по нему. Вытянувшись на персидском ковре, раскинутом у корней громадной сосны, князь лениво играл рукоятью своего короткого меча. Недалеко от него сидели на траве отроки и молодые дружинники. Вспомнилась в эту минуту Ярославу вся его прежняя жизнь с покойной женой, так рано погибшей. Пришли ему на память и советы бояр, просьбы горожан о второй женитьбе.
«Ой, не от Бога второй брак, — думалось ему, — да и к свободе я уж больно привык. Не сдержат сокола шелковые тенета… Ребята подрастают, — снова пришло ему на мысль, — вторая жена им мачехой будет…»
Мысли его были прерваны громким звуком рога. Князь встрепенулся.
— Никак, зверя подняли! — громко проговорил он и быстро вскочил на ноги.
— Сохатого гонят!.. — послышались голоса среди дружинников.
Один из отроков подвел Ярославу коня. Стрелою помчался князь на звук рогов, которые слышались все ближе и ближе. Дружина едва поспевала за князем. Из чащи выскочил громадный лось и, ломая своим грузным телом кусты, понесся вперед. Князь забыл волновавшие его за минуту перед этим мысли, он видел только перед собою бежавшего зверя. Долго длилась эта бешеная скачка. Лось быстро куда-то исчез, и перед глазами изумленного Ярослава показалась убогая ограда бедной обители, откуда в это время раздавался гулкий звон церковного била. Пораженный видом обители, князь остановил храпевшего скакуна, отыскивая глазами исчезнувшего сохатого.
— Куда девался зверь? — спросил он ловчего.
— Не знаем, княже, — ответили спутники.
Ярослав сошел с коня, велел дружинникам и ловчим подождать, а сам вошел в обитель.
— К чему это бьет било? — спросил он привратника, низко кланявшегося князю.
— К трапезе, господине!
— А храм теперь заперт?
— Нет еще, из богомольцев кое-кто еще остался.
Ярослав вошел в церковный притвор. Царившая здесь полутьма прорезывалась не погашенными еще свечами у местных образов. Князь, широко осенив себя крестным знамением, преклонил колени и усердно молился.