— Пошли вот эти, — указал он на пару венцов, усыпанных дорогими камнями.
Ключарь смутился.
— Негоже, княже, простому человеку венчаться такими венцами. Это — княжеские венцы!
Нахмурился Ярослав, не любил он противоречия.
— Сказал — пошли, пусть так и будет! Второй раз я все равно венчаться не буду.
С недовольным видом ключарь положил венцы в парчовый мешок и передал Матуре.
— Забыл еще, положи туда же золотую чашу для запивания молодым, — промолвил Ярослав и вышел из ризницы.
Вернувшись в палаты, князь кликнул своего любимца.
— Все я тебе приготовил, Григорий, судно нагружено бояре выедут на нем к тебе на свадьбу, а венцы и чащ передал Матуре.
Григорий низко поклонился князю, прошептав:
— Недостоин я всех твоих даров, княже милостивый.
— А это свези от меня подарок своей невесте, пусть красоту свою им убирает.
И Ярослав, вынув из кисы, висевшей у него на поясе богатое ожерелье из бурмицких зерен, передал его Григорию.
— Ну, веселись, пируй да меня на свадьбе вспоминай, — шутливо продолжал князь.
— Век мне не забыть твоей милости, княже!
— Забыл совсем о конях для свадебного поезда! — припомнил Ярослав. — Горою пошлю я их вслед за тобою, на судне им места мало.
Распростившись со своим любимцем, князь отпустил его.
Рано утром на другой день судно было готово. Поезжане-бояре, собравшись на нем, ожидали жениха, чтоб отправиться в путь. Гребцы на веслах уже сидели. Парус приготовлялись натянуть.
— Едет!.. Едет!.. — раздались на берегу крики собравшегося народа, и среди толпы показалась на белом коне статная фигура жениха. Он сошел с коня, передал его своим товарищам-отрокам, а сам вошел на судно. Парус натянут, гребцы легко взмахнули шестью парами весел, и судно величаво поплыло по течению. Всех поразило то обстоятельство, что князь не выехал проводить своего любимца и с несколькими близкими ему людьми рано утром отправился на птичью охоту. Немало соколов, кречетов и других ловчих птиц велел он взять с собою.
— Уж не разгневался ли князь на Григория? — с изумлением говорили другие отроки. — Проводить его не выехал и чуть свет отправился на лов.
Чудесный приснился Ярославу в эту ночь сон, заставивший его совершенно неожиданно выехать на ловлю.
Приснилось ему, что будто бы он был в поле и тешился соколиной потехой. Пущенные им соколы высоко взвились к небу, тщетно высматривая себе оттуда добычу: нигде не видно было ни одной птицы. Вдруг откуда-то поднялось стадо белых, как снег, лебедей. Князь, заметив их, спустил с руки своего любимого сокола. Белым клубом взмылась в поднебесье хищная птица и тяжелым камнем упала на одну лебедку, все остальное стадо с громким криком разлетелось. Но не убил своим острым клювом сокол нежную птицу, «сиявшую своею красотою ярче золота», а бережно принес ее на грудь своего повелителя. Припомнил тут князь свою встречу в монастыре с незнакомой красавицей, и светло-радостно стало у него на душе. «Это вещий сон!» — подумал князь.