Стояло раннее утро, когда князь с дружиной двинулся в дорогу.
Погожий август ручался за долгое лето. Леса еще пышно одеты были густою, темною зеленью, в траве нигде не заметно желтых проплешин. Яровые хлеба еще не убраны с полей и волновались золотым морем.
В воздухе звенели жаворонки, гудели труженицы пчелки. Зноя не было, но все же солнце не жалело своих лучей и ласкало все живущее.
Весело было ехать князю, все ему удалось. Поставил он в шесть лет город: построил храм, детинец, наконец, и себе хоромы уладил. Торг закипел. Потянулись лодки и косоушки с низовья, выбегали струги из реки Тверцы. Торговый люд радовался, что сбыт на свои товары в Твери нашел. Соседи, ловкие торгаши, новгородцы, ганзейские приказчики тоже частенько заглядывали в стольный город Ярослава.
Подумал князь и о восстановлении монастыря около старого города, разрушенного татарами.
Занятый такими мыслями, князь весело ехал на своем скакуне. Дружина и его приближенный отрок Юрий едва успевали за ним следовать.
Вдруг княжеский конь запрядал ушами и пугливо отпрыгнул в сторону.
Ярослав удержался в седле и твердою рукою натянул поводья.
— С чего это он? — изумленно спросил князь.
— Ой, не к добру, княже, — сумрачно отвечал Юрий, — косой дорогу ему перебежал.
Поникнул головою на минуту и Ярослав. Перебежавший дорогу заяц, по старой примете, предвещает какое-нибудь несчастье.
— Не к добру, — эхом отозвалась и дружина.
Князь быстро приподнял голову, молодецки тряхнул кудрями и, обернувшись к своим спутникам, громко сказал:
— Охота же верить каким-то бабьим приметам, от судьбы своей и без зайца не уйдешь!
И, ударив шелковою плеткою горячего скакуна, взвившегося как птица, он помчался вперед.
Спокойствие князя ободрило и дружинников, и они поскакали вслед за ним.
Везде, где они проезжали, следы татарского набега уже сгладились.
Около полудня путники остановились в одной деревне на отдых. Князю отвели просторную избу, дружинники расположились прямо на траве.
При входе в избу князь остановился, услышав на кровле громкое карканье ворона. Невольно ему вспомнился и перебежавший утром дорогу заяц. Он обернулся к сопровождавшему его Юрию и деланно улыбнулся:
— Что ж, Юрий, и здесь, по-твоему, горе нам каркают?
Потупился княжий отрок.
— Не веришь ты, княже, а беречься все же надо.
Не вскинул на этот раз свои молодецкие очи князь, не тряхнул кудрями, а молча вошел в избу.