В первый день праздника обычный строй жизни в доме Воротынцева ничем не нарушался. Как всегда по торжественным дням, знакомые и те из родственников, которые у них не разговлялись, приехали поздравить Марью Леонтьевну с дочерью, а Александр Васильевич сделал несколько визитов таким особам, которые по своему общественному положению или преклонным летам считали себя вправе требовать к себе особенного внимания.
Дома жена с дочерью принимали гостей в голубой гостиной. Спускаясь с лестницы после короткого праздничного визита, блестящие представители золотой молодежи, гвардейцы, франты из посольства и Министерства иностранных дел, перекидывались между собою отрывистыми замечаниями о вынесенных впечатлениях, не забывали упомянуть, что mademoiselle Marthe была сегодня особенно авантажна.
— Dalicieuse, ravissante, charmante! [9] — сыпалось из всех уст.
«Charmante!» — подумал и Александр Васильевич, останавливаясь в дверях гостиной и любуясь дочерью.
Марта стояла у окна, в отдалении от общества, окружавшего ее мать, и так увлеклась беседой с незнакомым старичком, что в первую минуту не заметила появления отца.
Рядом с нею стояла дочь старика, та самая девушка, Полинька Ожогина, про которую она в эту ночь рассказывала барону, что с нею так ловко петь дуэты.
Оба они — и старик, и Полинька, высокая, худощавая брюнетка с умными серыми глазами и бедно одетая, — были не у места в гостиной Воротынцевых, и если увлеченный любезностью Марты отец этого не замечал, то дочь это чувствовала и от смущения казалась угрюмой и старообразной.
Недаром отговаривала она всячески отца от этого визита к Воротынцевым. Страдать за него начала она с той минуты, когда они вошли в длинную прихожую. Лакеи с пренебрежением оглядывали их с ног до головы, снимая с отца его ветхую шинель, а с нее — худенький бурнус. Казачки же без церемонии хихикали в кулак, глядя на мизерную фигуру отставного капитана, отца «учительши», как называла прислуга Полиньку, и капитан начинал уже злиться.
В это время в дверях появился представительный Михаил Иванович.
— Это — старший камердинер господина Воротынцева, папенька. — поспешила шепнуть отцу Полинька, в страхе, чтобы он не принял Михаила за барина.
Капитан выпрямился и с большим достоинством заявил, что желает видеть Александра Васильевича Воротынцева.
— Пожалуйте в гостиную, — сказал Михаил Иванович, указывая на дверь, растворенную в господские покои.
Не успели Ожогины дойти и до половины длинного белого зала, как из гостиной Марта увидела их и поспешила к ним навстречу.