— А эти Саша и Надя видели твоё офицерское удостоверение?
— Не видели… — Сиф смутился и даже, казалось, испугался. — Но ведь это неважно!
— Ну-ну… — покачал головой Заболотин-Забольский, барабаня пальцами по колену. Сиф покосился на него и опасливо произнёс, обращаясь будто бы к дороге, на которую с таким вниманием глядел:
— Ваше высокородие, можно озвучить просьбу?
— Озвучить можно, — неопределённо отозвался полковник, не нарушая ритма.
— Тогда можете выговор сделать не сейчас, а вечером?
— С чего ты взял, что я собираюсь сделать выговор? — с подозрением спросил Заболотин, который действительно об этом думал.
— Вы гимн Империи отстукиваете, а так вы делаете, если собираетесь мне… выговорить.
Полковник поглядел на свою руку и рассмеялся, развеивая тягостную атмосферу приближающейся грозы:
— Ладно, наблюдательный ты наш, живи до вечера.
— Благодарю, ваше высокородие! — от всего сердца поблагодарил Сиф, снова тормозя на светофоре, ожидая «зелёной стрелочки», разрешающей поворот.
Заболотин-Забольский больше вопросов не задавал, а Гном, отнёсшийся к произошедшему разговору спокойно и отстранённо, сидел на заднем сидении и не пытался заговорить, отчего в машине, естественно, снова повисла тишина. Уже далеко не в первый раз.
— … И ты оставишь свои ботинки
На пороге серого дома
И пойдёшь гулять по траве,
Босиком гулять по траве… — негромко запел Сиф, явно провоцируя полковника. Тот некоторое время слушал, затем вполне мирно поинтересовался:
— Это чьё?
— Не знаю, на Арбате на той неделе слышали. Март же! Потепление, обострение — вот всякие фрики и повылазили, — охотно пояснил мальчик.
Долгожданная «стрелочка» всё же зажглась, и Сиф газанул, несколько резко, но ловко вписываясь в поворот.
— На Арбате, значит, — с неопределённым выражением произнёс Заболотин-Забольский.
— Я же говорил вам вчера: «Мы поехали гулять»…
Полковник повернул голову, взглянул на своего шофёра и улыбнулся:
— Разведчик ты мой, лохматый и шифрующийся. Хиппи же длинноволосые, ты не выделяешься, нет?
Сиф некоторое время напряжённо молчал, потом неуверенно ответил:
— Они не спрашивают… — в голосе звучала надежда, что и не спросят. Видать, не всё так просто было в «хипповской» компании с отношением к военным людям, и не всё так просто было с Сифом с отношением к такой точке зрения.
Как он вообще увлёкся этим? Ведь казалось, что может быть противоположнее, чем пацифизм и военная служба!..
Впрочем… Кто будет бо?льшим противником войны, чем тот, кто её знает?..
— Ложь отравляет дружбу, — на всякий случай предупредил Заболотин-Забольский. — Рано или поздно всплывёт и правда.