— В мае… Хорошо, — кивнул полковник и поглядел на приходящего в себя после короткого, но непростого разговора Сифа. Мальчик уже внимательно слушал, о чём говорят полковник и князь, и, кажется, старался вникнуть. Он ещё не знает, в чём дело. Быть может, ещё пока хочет отправиться вместе со своим полковником — только узнать бы, куда.
— Я сопровождаю его императорское высочество в Забол. Ты можешь остаться в Москве, если хочешь, — решился сразу сказать полковник, понимая, какую бурю чувств сейчас пробудит.
Сиф застыл, беззвучно шевеля губами. Забол. Призрак войны. Призрак страшного, изуродованного взрывами прошлого.
Солнечный свет, пробиваясь сквозь витражное стекло, ложился на письменный стол и ковёр перед ним причудливыми цветными пятнами. За окном чирикали птицы. Мир потихоньку начинал привыкать к весне и неуверенно радовался её наступлению. Так было каждый год, пять или даже шесть лет подряд. Но если бы можно было нырнуть в память Сифа больше, чем на шесть лет, весны бы там больше не было. Была бойня, были грязь и смерть, огонь и взрывы. То, что звалось нейтральным словом «конфликт», своим участникам показывало настоящее лицо, а не то, что корчило в камеры любопытных журналистов со всего мира. Это было лицо самой обычной войны, от своей «локальности» ничуть не ставшей «гуманнее». А война весну издревле не переносила. Если война проигрывала — она, редко когда полностью исчезая, беззвучно терпела и ждала своего часа.
До захода солнца и наступления тьмы ещё было далеко. Но всё равно, время это близилось.
Где-то в далёком Заболе их уже ждали. И что же там случится, зависело, в основном, от присутствующих сегодня в кабинете Великого князя на Сетуньской императорской вилле.
Даже от пятнадцатилетнего фельдфебеля — в той же мере, что и от его опекуна-полковника.
Как будто плюшевого мишку
Десяток лет тому назад,
Обняв усталый автомат,
Спит на броне седой мальчишка.
Реальность зла. И сон упрямо
Ведёт к уютному родству:
Во всех кошмарах наяву
Стал АКМ роднее мамы…
«Ч/б фото», В.В. Мизев
— Я сопровождаю его императорское высочество в Забол. Ты можешь остаться в Москве, если хочешь, — медленно проговаривая слова, оповестил Заболотин-Забольский. Он хоть и говорил «если хочешь», но хорошо понимал, что сейчас ответит его молодой ординарец — за шесть лет немудрено узнать друг друга близко.
— Могу ли я… — Сиф перевёл дух и, еле шевеля губами, тихо, но твёрдо закончил, — отправиться с вами?
Он и сам не знал, что умеет так цедить слова, словно удерживая за зубами внутренний страх, не давая ему просочиться в слова. А где-то с краю сознания промелькнула неприятная, но абсурдная в тот момент мысль: «Что же я скажу Расте…»