— Если бы, да кабы, — передразнил Ларри, — если бы у бабушки была борода, она была бы дедушкой.
— Да я хотела как лучше, я поберечь тебя собиралась! И твоя постная мина — все, что я вижу себе в благодарность?
— Благодарность?.. Может быть, я чего-то не понимаю… Тогда объясни мне, за что я должен испытывать благодарность, за то, что ты мне не доверяешь ничего из того, что сама считаешь важным? Или за то, что обманываешь меня и в итоге выставляешь таким дураком, которым даже я здесь не являюсь? — Ларри уперся ладонями в столешницу и навис над девушкой, но та поднялась со своего места и тут же свела на нет его попытку казаться чуточку внушительней.
— Я не обманывала тебя, я всего лишь скрыла некоторые факты. Да ты бы ничего этого и не узнал!.. — взметнув водопадом огненных кудрей, Шивилла сделала несколько порывистых шагов в сторону и остановилась у полок, бездумно перебирая аккуратно уложенные навигационные карты, чтобы немного отвлечь себя.
— Но что-то же заставило тебя изменить решение.
— Ларри… Ты веришь в предсказания? — непонятно к чему вспомнила капитанша.
— Нет, не верю. Это все вымысел и самовнушение… И не пытайся опять соскользнуть с темы разговора.
— Ты же у нас весь такой правильный, честно-благородный и высокоморальный… Рыцарь несчастный, червовый валет!.. — она резко развернулась и ткнула пальцем в направлении врача, который уныло выслушивал ее тираду, присев на краешек стола. — Ты бы просто не вынес того факта, что для успеха нашего предприятия нужно кого-то убить, оно бы легло ненужным грузом на твою девственную совесть. А я же такая беспринципная пиратка, мне закон не писан… Лауритц, кто-то должен марать руки и брать грех на душу, для того чтобы такие, как ты, имели потом возможность спокойно служить своим высоким идеалам! Ты взрослый мужчина, тебе уже давно пора перестать быть таким наивным и доверчивым, иначе это может плохо кончиться, очень плохо!.. Не суди людей по себе, в твоем случае это — очень дурная черта. Когда же ты, наконец, запомнишь, что обычно люди не подают руку упавшему, они переступают его в лучшем случае, в худшем — втаптывают в грязь.
— Ты не права, — мрачно проговорил Лауритц. — Не такой уж я и доверчивый. Но я доверяю ТЕБЕ, а это — немножко разные вещи. Наверное, мы просто друг друга недопоняли… Если я думал, что друг от друга у нас секретов быть не должно, то ты мне решила устроить мини-модель жестокого общества и на личном примере тренировать тому, как нужно выживать в несправедливом мире.
— Ой, только не надо паясничать… На суше мы — одно. Там ты можешь воображать себе счастливую семью, держать меня за ручку и целовать на людях. Но на море мы — совсем другое. Я капитан, я, а не ты, поэтому ты должен мне подчиняться. И не потому, что это моя прихоть и мне так нравится изображать из себя владычицу морскую. А потому, что если каждый будет поступать так, как считает «правильным», и никто не будет крепко держать корабль с экипажем в руках, оно все рассыплется, как трухлявое корыто, не успев сняться с якоря. И если я за это взялась, я уже никогда не смогу это бросить… В этом тебе меня не понять. Ты бы никогда не смог стать капитаном, просто не из того теста сделан… — немного смягчившись, девушка подошла к доктору. Она на подсознательном уровне чувствовала, что наговорила уже предостаточно и даже хватанула лишнего, но что делать дальше — не знала. Должностную инструкцию любящей женщины, в отличие от капитанской, она себе представляла очень смутно. — Ты, конечно, хорош в своем деле. У тебя золотые руки… — она взяла Лауритца за руку и принялась рассматривать ее так, словно та была действительно сделана из чистого золота, а Гайде приценивалась, за сколько можно ее продать, — но при этом ты умудряешься иногда быть таким неловким… Мне это даже нравилось, какой ты милый и забавный, словно не от мира сего…будто я прихожу в кабак, а мне вместо чарки внезапно предлагают книжку почитать…