— Я только…
— Да, я знаю. Вы беспокоитесь о вашем брате. — Язвительный тон ее голоса заставил леди Линмут нахмуриться, и на лице ее отразилось нечто подобное раскаянию. Рут нисколько это не тронуло. Она бросила на женщину холодный гневный взгляд. — Думаю, вам пора уйти, леди Линмут, пока я не совершила опрометчивый поступок в связи с вашим неприличным, оскорбительным поведением.
Казалось, женщина хотела что-то сказать, но Рут с гневным видом вышла из-за письменного стола и двинулась к двери офиса.
— Леди Этвуд…
— Избавьте меня, пожалуйста, от формальных извинений. Мы обе знаем, что они неискренни, — холодно сказала Рут и рывком открыла дверь. — Думаю, вы сами найдете выход, леди… Линмут.
Рут покинула офис и с сердитым выражением лица зашагала через холл к кухне. Она не помнила, чтобы в последнее время испытывала такой гнев. Ничего подобного не было с тех пор, когда один из воров-карманников ударил малышку Дженни Чапмен по лицу. Она никак не поощряла Гаррика с момента их первой встречи.
«Однако ты согласилась принять его дружбу».
Рут проигнорировала внутренний голос. Но он оказался таким настойчивым, что невозможно было дать ему убедительный ответ. «Так уж невозможно». Она сокрушенно вздохнула в ответ на душевные муки. Она ведь не просила у Гаррика драгоценности, он прислал их без какого-либо поощрения с ее стороны. «И ты приняла этот подарок». Рут отбросила это обвинение.
Гаррик пытался извиниться с особой изобретательностью, какую она не встречала ни у одного из ее поклонников. Но Гаррик не поклонник, он всего лишь друг. И даже к этой категории его теперь нельзя отнести. Друзья не обсуждают свою приятельницу с другими людьми, даже с членами семьи. Рут даже не могла представить, что он говорил о ней.
Когда леди Линмут спросила, собирается ли она удалиться на покой в сельскую местность, ей стало плохо. Возможно, женщина случайно могла подумать, что Кроули-Холл был для Рут местом, где она намеревалась жить до конца своих дней, однако сложилось впечатление, что графиня спросила об этом, будучи хорошо осведомленной. И хуже всего то, что Рут стала объектом жалости, а этого она не могла терпеть.
У нее не было выбора в сложившейся жизни. Когда отец бросил мать, он бросил и ее тоже. Рут делала все, чтобы выжить. И теперь, будучи близка к тому, чтобы уйти на покой, она не хотела, чтобы кто-то жалел ее, особенно близкие родственники барона Стрэтфилда. Рут потерла лоб, стараясь предотвратить головную боль. На кухне еще осталась невымытая посуда, и глупо волноваться так по поводу визита сестры Гаррика.