— Догадываюсь, — сказала она с горечью в голосе. — И не хочу вторично получать подобный урок.
— О Боже, — пробормотал Гаррик, вдыхая ее экзотический аромат. Этот запах ослабил чувство страха. Теперь он испытывал одновременно желание и тревогу и не знал, что хуже в данный момент. — Ты можешь представить, как трудно мне было оторваться от тебя?
— Я уже однажды упрекнула вас в излишнем драматизме, милорд, и теперь вижу, что мое первое впечатление было верным.
Резко развернувшись всем телом, она освободилась от его захвата и быстро отступила назад, пока не уперлась спиной в гардероб. Несмотря на вызывающую позу, Гаррик заметил страх, промелькнувший в ее глазах. Он поморщился. Черт побери, еще не хватало, чтобы она боялась его. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо в жизни чувствовал себя таким беспомощным. Даже в ту ночь, когда Берта и дядя смеялись над ним, он не испытывал такого мучительного чувства.
Он пришел сюда, чтобы внести ясность в их отношения, а не усложнять ситуацию прикосновением к Рут. Но, черт возьми, эти красивые глаза, расширенные от волнения, не способствовали проявлению сдержанности. Он глубоко вздохнул и встретил ее взгляд со спокойной решимостью.
— В тот вечер… — Внутри у него все болезненно сжалось, и он ощутил подступившую тошноту. Он не представлял, что будет так трудно открыть ей даже небольшую часть правды. Он сглотнул слюну и отвернулся от нее. — Я сказал тебе тогда, что не могу… заняться с тобой любовью из-за разницы в опыте между нами.
Рут резко втянула воздух, снова услышав эти слова, что подчеркивало, как сильно он обидел ее. Вновь испытав чувство вины, Гаррик потер затылок. Оказывается, он обидел ее сильнее, чем предполагал. Он знал, что Марстон бросил Рут ради молодой женщины, и это сильно задело ее, а он своим высказыванием дополнительно причинил ей боль.
— Нет необходимости лишний раз напоминать мне о разнице в возрасте между нами, — холодно сказала она, и Гаррик резко повернулся к ней лицом.
— О чем ты говоришь? Твой возраст не имеет никакого значения, — прорычал он. — Я не смог заняться с тобой любовью, потому что никогда прежде не имел дела с женщиной.
— Негодяй! — крикнула она, задыхаясь от гнева. — Ты, должно быть, считаешь меня старой дурой.
Гаррик ошеломленно смотрел на неё. Она не поверила ему. Его снова охватил страх. Он признался ей, и что? Почему она не поверила, что он никогда прежде не занимался любовью с женщиной? Он стиснул зубы, заметив выражение презрения на ее лице. Не этого он ожидал. Однако на что он рассчитывал?
— Это правда, — глухо произнес он, не желая принимать тот факт, что она не поверила ему.